Рождественское благословение (сборник) - стр. 16
– Нас не приглашали.
– Я же только что вас пригласила!
– Тогда придем, – ответил Далтон и помахал рукой.
Мама повела нас в дом, который в эти дни больше походил на зимний ботанический сад из-за венков, пуансеттий и гирлянд. Когда мы с Кейт вошли в тяжелую дверь вишневого дерева, мама шутливо указала на ветки омелы под притолокой, под которыми положено целоваться. Чтобы избежать неловкости, мы с Кейт, не сговариваясь, чмокнули ее в щеку, каждый со своей стороны.
– Да не меня надо целовать, – возмутилась мама, – а друг друга.
Но мы уже снимали пальто, готовясь приступить к рождественским хлопотам. Впрочем, мне пришлось одеваться снова: мама отправила меня за елкой в универмаг «Фергюсон» на другом конце города.
– Там елки дорогие, но самые красивые, – инструктировала она меня, протягивая деньги. – Поезжай сначала в «Дейли». У них маленькие, но по разумной цене.
– Так куда же мне ехать? – не понял я.
– Давай в «Дейли», так будет быстрее и дешевле.
– Хорошо. Я поехал.
– Нет! Подожди! – закричала мама мне вслед. – Лучше в «Фергюсон». Терпеть не могу маленькие елки. Купи большую и красивую.
– Ты окончательно решила?
Она задумалась на секунду, взвешивая преимущества и недостатки обоих вариантов.
– Да, – наконец выпалила мама, – пушистую и высокую из «Фергюсона».
Когда я закрывал за собой дверь, она уже тащила Кейт, Ханну и Лили на чердак доставать игрушки. Потом они осторожно разворачивали каждое украшение, а мама говорила: «Вот это мне подарил ваш дедушка на наше первое совместное Рождество» или «Это сделал ваш папа, когда был маленьким». Затем девочки показывали бабушке, какие елочные украшения сделали они своими руками с помощью Кейт.
В день, когда они занимались изготовлением игрушек, я пришел домой поздно, и обнаружил в гостиной ужасный бардак. Кейт отлично знала, что я терпеть не могу беспорядок и разбросанные вещи, и я подумал, что она нарочно оставила комнату неубранной.
Кажется, мама сразу почувствовала, что мы с Кейт в ссоре, но не хотим посвящать окружающих в ситуацию, поэтому обращалась больше к внучкам.
– Что вы сейчас проходите в школе? – спросила она у шестилетней Лили.
– Мы учим про жуков, – ответила девочка, поежившись, и, оттянув горловину свитера, пожаловалась:
– Всю шею мне исколол!
– Фу, жуки! Я бы не хотела учить про жуков! – наморщила нос мама.
– Я тоже не хочу, а нам все равно рассказывают, – пожала плечами Лили.
– Как у Роберта на работе? – спросила она у Кейт.
Они отлично ладили. Мама старалась не вмешиваться в наши дела, а Кейт ценила ее деликатность.
– Все так же. Постоянно занят, – ответила невестка, засунув голову в коробку с игрушками.
– У Гвен уже был рождественский срыв?
– Кажется, да, – засмеялась Кейт.
– А у Роберта будут выходные?
– Только один день, на Рождество, – ответила Кейт, не глядя на свекровь. – Ты же знаешь, у него всегда дел невпроворот.
– Папа говорит, что у него вот такая куча дел, – пояснила Ханна, вставая на цыпочки и вытягивая руки над головой.
Мама промолчала, но наверняка решила намылить шею заносчивому эгоисту, то есть мне, когда я вернусь с елкой.
Моя мать запросто могла позволить себе домработницу, которая готовила бы еду и убирала в особняке, но категорически отказывалась прибегать к помощи наемной рабочей силы. «Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сама», – говорила она. Мой отец в последние годы жизни занимал крупный пост в страховой компании, и его жалованье позволяло обеспечить семью всем самым лучшим, так что и после его смерти мама не испытывала ни в чем нужды. Я всегда подозревал, что она предпочитает делать все сама, потому что это отвлекает ее от тоски по мужу.