Рождественское благословение (сборник) - стр. 18
Если бы я знал почему.
– Не знаю.
– Не знаешь чего?
Мне с самого начала было понятно, что от мамы шутками не отделаешься.
– Я не знаю, почему мы разводимся.
– Это ведь твой брак, так что ты должен иметь хоть какое-то представление о том, почему он разрушился, – заявила она и стала раскладывать контейнеры с остатками ужина по полкам холодильника.
– Мама, я делал все, что мог, – запинаясь, проговорил я. – Я работаю, как проклятый. Я обеспечиваю своей семье достойный уровень жизни. У нас отличный дом. У Кейт и девочек есть все, что им нужно, но ей этого мало.
Я сделал паузу, предполагая, что мама захочет что-нибудь возразить, однако она вытирала стол, не глядя на меня.
– За последние два-три года мы с Кейт стали чужими.
Мама вытащила из-под раковины чистящее средство и стала молча тереть старое пятно на столешнице, явно ожидая продолжения. Я неловко поерзал на стуле. Лучше бы она высказала все, что обо мне думает, чем заставляла вот так сидеть и мучиться.
– У нас совершенно не осталось общих интересов, – продолжил я. – Наверное, когда мы поженились, то были, так сказать, в одной лодке. Мы хотели одного и того же, имели общие цели. Но с годами все изменилось. Не знаю почему. Так у многих случается.
Мама вынула из буфета две чашки, налила нам обоим кофе и уселась напротив меня так, чтобы смотреть мне в глаза. Она всегда говорила, что глазами я пошел в отца, и теперь ее, видно, удивляло, что я веду себя не так, как он.
– Ты можешь назвать главную проблему в вашем браке? – спросила мама.
Я задумался. Мне не нравился этот разговор.
– Хм…
– Ты не знаешь, что является главной проблемой в твоих отношениях с женой? – воскликнула она. – А я знаю.
Я посмотрел на нее. Этого я и боялся. Мама никогда не ходила вокруг да около. Лучше не вспоминать, сколько раз в мои юные годы она начинала выкладывать передо мной голую и зачастую неприятную правду. С другой стороны, я всегда мог рассчитывать на ее честность и открытость. По-другому мама не умела.
– Ваш брак разваливается, потому что ты эгоист, – заявила она.
– Спасибо на добром слове, мама, и тебя с Рождеством! – сыронизировал я, приветственно подняв чашку.
– Вы стали чужими? Да меня тошнит от этих слов! Каждый раз, когда я слышу, как люди оправдываются этой пустой отговоркой, мне хочется крикнуть им в лицо: «А что вы сделали, чтобы остаться близкими?»
– Мы перепробовали все.
– «Все» – это что? Ты приходишь домой в восемь-девять часов вечера. Работаешь по выходным. Когда ты общаешься со своей семьей?
Забавно. За все годы, что я проработал юристом, ни один судья, ни один адвокат противоположной стороны не смог положить меня на лопатки так, как это сделала родная мать. Я покачал головой, наблюдая за тем, как вздрагивает и переливается темно-коричневая жидкость в чашке.
– Так что ты сделал, Роберт? Что лично ты сделал, чтобы укрепить свой брак?
– Не знаю. Ну, например, дал Кейт все, что ей нужно.
– Все, кроме себя.
– Я дал ей…
– Ты дал ей вещи, а не себя. Ты пытался купить счастье, а это невозможно. Кейт никогда не хотела жить в большом доме или…
– Но ты же сама всегда жила в огромном доме и при этом была счастлива.
– Счастливой меня сделал не дом, а твой отец, – со значением произнесла она. – С ним я бы с радостью жила в обувной коробке. Дом тут ни при чем. Кейт не просила тебя покупать новую машину, дорогую одежду, антикварную мебель. Она не этого хотела.