Рождественские тайны - стр. 3
Уже в четвертый раз я подошла к двери и выглянула в окно. Дорога по-прежнему пуста. Напряжение сковало грудь и голову. «Ну почему подростки не умеют приходить вовремя?!» – мысленно вопросила я, возвращаясь к чашке кофе на кухонном островке. Кофе пришлось выплюнуть: он остыл, пока я ждала Элли, одну из нянек своих детей.
– Мам, поиграй со мной? – попросила Хейли, моя пятилетняя дочка. Она сидела на полу в гостиной с двумя игрушечными собаками. – Ты будешь за Брауни, а я за Женевьеву.
Я вновь шагнула к двери.
– Сейчас не могу. Как только придет Элли, я убегу на работу.
Часы показывали без десяти одиннадцать. Я начинала злиться и, как всегда в такие моменты, с трудом сдерживаемые эмоции заставили меня побледнеть.
– А я снова летала ночью! – похвасталась Хейли, поднимая Брауни над своей головой, словно та летит.
– Во сне?
– Нет, я проснулась и летала по всему дому!
Я неотрывно смотрела на дорогу.
– Это был сон. Ты постоянно летаешь во сне.
На нашей дорожке лежала газета для миссис Мередит, нашей соседки, и я решила отнести ее той на крыльцо. Миссис Мередит было около семидесяти, мы почти не общались, и я чувствовала, что ей и дела нет до меня и моих детей. Прошлым летом шестилетний Зак случайно попал мячом в ярко-красный гибискус на ее веранде, когда они с Хейли играли на заднем дворе. Зак извинился, однако миссис Мередит это не смягчило. Она не привыкла к детям, шум и беготня явно действовали ей на нервы, так что, когда наш почтальон промахивался и ее газета оказывалась у меня на лужайке, я спешила как можно скорее вернуть ее законной владелице.
Я подобрала газету и направилась к двери миссис Мередит. Услышав щелчок замка, я мысленно застонала и подняла глаза. Старушка в дверном проеме потуже затянула пояс розового халата.
– Опять мне подбросили, – сообщила я, протягивая соседке газету.
Мы редко общались, и всякий раз миссис Мередит едва приоткрывала дверь, видимо, считая меня неблагонадежной особой. Я просунула газету в узкую щель и изобразила легкую улыбку.
– Спасибо, – сказала старушка и поспешно захлопнула дверь, пока я не бросилась ее грабить.
– И вам хорошего дня, – пробормотала я под нос.
На дороге наконец показалась машина Элли, и я поспешила в дом за сумочкой.
– Зак, я убегаю на работу! – крикнула я, заглянув за угол коридора, где находилась спальня сына.
Когда я вышла из дома, Элли все еще восседала в машине.
– Совсем совесть потеряла… – пробормотала я, направляясь к девчонке.
– Элли, будь добра приезжать к половине одиннадцатого. Я не могу из-за тебя опаздывать на работу!
Ее светлые волосы были собраны в пучок, глаза подведены черным карандашом, а крупные серьги-кольца свисали аж до подбородка.
– Ну простите, – проговорила Элли, выходя из машины.
Разбираться с ней мне было уже некогда. Я села в автомобиль и сорвалась с места, поглядывая на часы: десять пятьдесят две. «Безответственная девчонка!» – пробормотала я. Напряжение вылилось в головную боль, и я помассировала шею. Меня давно преследовало ощущение, что я бегаю как заведенная, игнорируя сомнения и неудачи, которые растут, точно снежный ком. Я прибавила скорость, чтобы проскочить Мейн-стрит на зеленый, но не успела. Сердце бешено билось: мне нельзя опаздывать! Я чуть ли не молилась, чтобы начальник не заметил моего отсутствия, однако понимала: – надежды напрасны. Род месяцами изводил меня за опоздания. По радио сообщили время, и я его выключила, чтобы не накручивать себя еще больше.