Рождественские рассказы - стр. 2
– У меня жена ничего не любит пареного.
– Ну, значит, она ничего хорошего не любит. Индейка – вот эта птица пареной невкусна. А ветчину какую покупаете?
– Да обыкновенную.
– То есть где, собственно? У немца, у поляка или у русского? В какой колбасной?
– Просто в обыкновенной мясной лавке, на Сенной.
– В простой мясной лавке?
– Да, да, да…
– Ну, это не ветчина. Надо у немцев в колбасной лавке покупать. Тогда у вас будет настоящая ветчина. Свинство – это дело немецкое, немцы на нем собаку съели. Я не люблю немцев, но за ветчину и всякое колбасное свинство перед ними преклоняюсь. А на Сенной разве это ветчина!
– А то что же?
– Да так… Неизвестно что. Сильно прокопченная и просоленная нога борова, твердая, жилистая. На Сенной окорок покупать! Ну, батенька, вы не гурман. Гуся и поросенка вы можете покупать и на Сенной, это я допускаю, но окорок – ни-ни…
– Я даже думаю купить вместо гуся-то хорошего индюка.
– Индюка? Прекрасно, прекрасно, но индюк вам гуся не заменит.
– Знаю. Но у меня дети. Боюсь, как бы гусь слишком жирен не был. Индюк все-таки…
– Гусь… Жирен… Да где вы нынче жирного гуся найдете? Их нет. Нынче везде мужицкий сухой гусь, а уж прежнего помещичьего гуся нет. Позвольте… Ну а как у вас индюка приготовляют?
– Да просто изжарят.
– С чем? С чем подадут-то?
– Ну, с картофелем. Потом к нему соленые огурцы.
– Это, батюшка, значит портить добро. Кто же индюка с картофелем ест! Вы, пожалуй, еще с тертым… С каштанами индюка надо кушать, непременно с каштанами. А вместо огурцов – английские пикули, что вот возьмешь, а проглотить и не можешь, до того у тебя весь рот спалит.
– Так что же тут хорошего, если проглотить не можете? – улыбнулся бакенбардист.
– Эффект, вкусовой эффект. Потом проглотите и спасибо скажете. Но вот первый-то момент… А потом вам вкус освежит. Почувствуете эдакую встряску организма… А проглотили – и сейчас у вас из глаз слезы… Ну, тут сейчас кусок индейки в рот, затем каштан в рот, и чувствуете неизъяснимое блаженство. Попробуйте так поесть и вовек с этим блюдом не расстанетесь.
– Ну, я не гурман. Я такой тонкости в еде не понимаю. Мне и так вкусно, – сказал бакенбардист и прибавил: – Однако я пойду закупать провизию. Скоро три… Авось он меня сегодня не спросит. Прощайте.
– Прощайте. А гуся и индейку попробуйте по моему рецепту. Распарить гуся так, чтобы с ноги мясо как чулок снималось. Помните, как чулок…
Бородач протянул сослуживцу руку. Тот стал уходить. Вдруг навстречу ему вбежал жиденький чиновник с капулем на лбу и возгласил:
– Павел Иваныч! Идите. Директор требует дело о поставке строевого леса купцом Бобруевым, который забраковали при приеме. Мы ищем, ищем это дело и только сейчас вспомнили, что оно у вас.
Бакенбардист плюнул.
– Тьфу ты, пропасть! – сказал он. – Вот разлакомился-то на работе. И какие теперь дела перед праздниками! Дело о поставке строевого леса… Да кой шут знает, где оно! Мы, кажется, передали его не то в строительное, не то в счетное. Там оно. И подрядчик-то Бобруев давно уже умер. Ну где я его теперь разыщу? Теперь перед праздниками дела – гусь, окорок, поросенок, а вовсе не о поставке строевого леса, – продолжал бормотать бакенбардист и неохотно направился в свой стол.
Перед Рождеством
Рождественский сочельник. Мясники царствуют. Герой дня – пудовый окорок ветчины. Лучший подарок для семейного нетребовательного человека – мороженый гусь. Ласкающая взор картина для простого человека – окаменелая от мороза передняя часть борова, стоящая на снегу, как изваяние. Умиляющий душу предмет – младенец свинячьего рода – поросенок. А затем уж идут атрибуты этих праздничных снедей или их свита – мороженые индюшки, куры, тетерки, рябчики. Рынки завалены этой мороженой провизией. Где есть мясная лавка – перед ней горы мороженой провизии, разложенной в больших корзинах, ящиках или так наваленной на рогожах и пересыпанной снегом. Все это изукрашено рождественскими елками на крестах, которые нынче сделались также предметом торговли мясных и курятных лавок. Торговля в самих лавках происходит только наполовину. Приказчики толпятся около лавок, где лежит мороженая провизия, – и здесь-то происходит настоящий предпраздничный торг. И какого, какого только тут народа нет! Дама в собольем воротнике, баба в пестром клетчатом байковом платке, купец в еноте, купец на лисьих бедерках, придворный лакей в форменном пальто и форменной фуражке, разыгрывающий чиновника, артельный староста в суконной чуйке на овчине, романовский нагольный полушубок в валенках, салопница в старомодном ватном капоре. Все это закупает мясную провизию к празднику. Кухарок уж не видать. Явились исключительно хозяева или хозяйки. Мороз настоящий, рождественский. Он скрыл недостатки провизии и все предметы сбываются без брака. Приказчики с каким-то восторгом продают товары. Так продают они только перед Рождеством в хороший мороз. При говоре слова как-то проглатываются, что составляет особый приказчицкий шик. Каждый покупатель именуется чином выше. Простой мастеровой сапожник, от которого разит кожей и ворванью, зовется хозяином, нагольный полушубок – купцом, всякая форменная фуражка – высокородием, суконная чуйка – подрядчиком, пожилая баба – маменькой.