Рожденная стать ведьмой - стр. 12
В палате, кроме кровати, тумбочки и туалета, имелось окно с решёткой, до которого девочка не могла дотянуться. Юле давали таблетки и проводили шокотерапию, но она всё равно оставалась безучастной к окружающим. И только, Прасковья Никитична, пожилая нянечка, смогла расположить девочку к себе. К Юле не приходили посетители, кроме врачей и медсестёр. Прасковья Никитична, жалела и баловала Юлю как могла. Иногда плакала и вытирала слёзы тайком от девочки, чтобы та не видела и не задавала вопросов. Приносила конфеты, вкусное печенье, чаще это делала после обхода врачей. Гладила по голове и, как мама, утешала и успокаивала. И ещё рассказывала обо всем, что творится за стенами больницы: о погоде, событиях в городе, про своё детство, семью и разные города и страны.
Юля была безучастна к рассказам нянечки, конфеты складывала в тумбочку и кормила по ночам мишку. Потом выбрасывала в туалет, чтобы не обидеть Прасковью Никитичну. Ей не хотелось сладкого, но ещё больше она боялась, что один из викингов проникнет ночью в больницу и убьёт ее, как в тот злополучный день маму. Спала она, накрывшись одеялом с головой, и вылезала из-под него, только когда в палате становилось светло и уютно. Но со временем она стала доверять нянечке, не чувствуя с её стороны угрозы. И даже принимала ласки и увещевания. Незаметно привязалась к доброй, простой женщине и вечерами с нетерпением ждала ее.
Однажды Прасковья Никитична пришла поздно ночью и разбудила девочку.
– Юленька, просыпайся, одевайся, – тихо приказала она, доставая из тёмного пакета вещи.
В ответ Юля посмотрела удивлёнными глазами на Прасковью Никитичну и взяла в руки юбку, кофточку, куртку и новенькие ботиночки.
– Одевайся, одевайся, девочка, я потом тебе всё объясню.
Прасковья Никитична помогала Юле примерять новые вещи.
– Подошёл размер, слава Богу, а то ведь я думала, что будут малы и кофта, и курточка. Померяй ботиночки. Нравятся?
Юля, улыбаясь, кивнула, внимательно разглядывая красные ботиночки.
– Ты, главное, ничего не бойся и доверься мне. Я по дороге тебе всё расскажу.
На удивление Юля совершенно не боялась. Утешала себя мыслями о том, что она уже не одна, а с бабушкой, и злой коварный викинг не сможет их одолеть и принести беду. Она, молча надела вещи, в глубине души понимая, что в больницу больше никогда не вернется.
Прасковья Никитична, как заговорщица, открыла дверь и выглянула в коридор. Там не было ни души. Время перевалило за полночь. За столом на посту дежурная медсестра, склонив голову на грудь, посапывала глубоким сном. Прасковья Никитична крепко держала за руку девочку, выводя из палаты. Минуя длинный коридор, стараясь ступать как можно тише, они вышли к широкой лестнице. Спустившись на несколько этажей вниз, подошли к входной двери. Там стоял неопрятный мужчина, в телогрейке и шапке ушанке; завидя беглецов, открыл дверь. Это был сторож, с ним заранее договорилась Прасковья Никитична, что он их ночью выпустит из больницы.
На крыльце больницы Прасковья Никитична остановилась. Поправила шапочку на голове у Юли и завязала потуже шарф.
– Готова? – улыбнулась она девочке тёплой улыбкой и подмигнула.
Юля в ответ кивнула и впервые за четыре месяца улыбнулась.
– Тогда пошли в новую жизнь.
На улице стояла снежная зима. Сугробы высились во дворе больницы, как старинные замки из сказок. Четыре месяца в больнице для девочки пролетели незаметно. Впервые за это время она дышала свежим, морозным воздухом, и по лицу бежали маленькие слезинки. Она хлюпала курносым носиком и вытирала его тёплыми и пушистыми варежками с маленькими вышитыми оленями. Прасковья Никитична держала девочку за руку и, растворяясь в снежном круговороте, вела за собой, в неизвестность. Девочка, перебирая маленькими ножками, готова была прыгать, скакать от радости и, не оглядываясь на мрачное здание больницы, бежать за няней в новую, совсем незнакомую для неё жизнь, где она найдёт не только свой дом, но и настоящих друзей.