Розалинда. Морские рассказы - стр. 14

Поздно вечером мы двинулись из Находки во Владивосток. Я передал отходные радиограммы и даже вздремнул в кресле. В радиорубку дважды заходил Вагнер.

– Спишь? – спрашивал он.

– Сплю, – нагло отвечал я, не поворачивая головы.

Моё вахтенное время ещё не началось.

На рейде Владивостока к нам подвалил катер и из него высадилась многочисленная толпа: важные чиновники из пароходства, радостные подруги и жёны моряков, а также три партийных работника при шляпах и галстуках.

Дело в том, что на судне нашлась добрая душа и накатала «телегу» в партком пароходства о художествах капитана в течение рейса. А грехов за ним водилось немало.

Партийные товарищи представились, сухо поздоровались с капитаном и начали беседовать наедине с членами экипажа. Под интервью первыми попали женщины.

В радиорубку позвонил капитан:

– Зайдите ко мне. – сказал он.

Я зашёл. Мастер взял со стола лист бумаги и протянул мне. Это была моя характеристика.

– Вас спасло, только то, что вы любите свою профессию, – напыщенно сказал кэп.

Я не поблагодарил его и вышел не прощаясь.

Мне было известно, что спасло опального Маркони. Капитан забоялся партийных разборок. Зачем ему лишний враг? Ведь радисты знают всё о всех и больше всех.

В приподнятом настроении я шагал к проходной. Я попрощался с «Либертосом», в последний раз поговорил с аппаратурой и выключил главный рубильник. Впереди был отпуск и, если не передумает Клава, у нас будет свадьба.

Навстречу ковылял комиссар Бройко. «Это к дождю», – подумал я.

– Списались? Собираетесь в начальники? Рад, очень рад за вас! Одно лишь будет напутствие…

– ?

– Не будьте слишком резким, – сказал Бройко и протянул мне руку.

Я пожал её.

На этом история не заканчивается. Через три дня, гуляя по Ленинской, я встретил инфицированного старпома.

– Сан Саныч, – радостно приветствовал я его, – вы уже на свободе? А как же бациллы?

– Не было никаких бацилл, Андрюха. В тот же день я сорвался во Владик и, когда комиссар приволок в партком папку с моим «Делом», ему сказали:

«Таки такого Клиймана у нас нет. Буквально вчера он уволился из ДВМП и перевёлся в АСПТР». Эффект представляешь?

– Ну, вы и жулик! – восхищенно сказал я. – За такой финт можно простить нашу отсидку в карантине.

– Классика! – скромно ответил чиф.

Но и это ещё не конец истории.

После отпуска в коридорах пароходства я столкнулись со старшим механиком Садыковым. Отступать было некуда. К моему удивлению, Борис Зурабович встретил меня чуть ли ни с объятьями. Его распирало от желания поделиться с кем-нибудь своей подлянкой. После обычного: «Ты где? Вы как?», дед, заливаясь смехом, рассказал:

– В тот день на рейдовом катере приехала к мастеру жена. А я-то знал, что он в это время западает с поварихой! Проводил даму до каюты, открыл дверь ключом-вездеходом и впихнул её туда.

– Боже ж ты ж мой!

– Ты не поверишь! Бой быков! Последний день Помпеи! Баба вылетела из каюты, как пуля! Едва не сбила меня с ног и успела вскочить на тот же катер, на котором приехала! Финита, бля, комедия!

*****

3 декабря. 1999 года. Пятница.

Движемся из Анадырьского залива к мысу Наварин.

Радиорубка просторная с круглой трубой пиллерса посередине. За него удобно цепляться во время качки. Три стола. На них два приёмника «Циклоида». Оба на издыхании. Передатчик «Бриг-2», раздёрганный донельзя. Два радара «Наяда». Один из радаров мертвый, с убитым редуктором антенны, второй видит крупное судно не далее, чем за 10 миль, а за 16 не видит хороший скалистый берег. Мой рабочий день 16—18 часов.