Размер шрифта
-
+
Российские колокола - стр. 13
В частоколе вил и ливней.
Дивной славой меч горит,
Проплывая над рядами.
И пророчит: «Не преданье,
Так страдание сплотит.
Чем на вкус поганей зелье,
Тем вернее приворот…
Не сплотило Русь веселье?
Чаша горькая спасёт!..»
Самарканд
Шкатулки взяты в торока,
Иконы с золотым окладом,
Сафьян, парча… Над Самаркандом
Верблюдицами облака,
Размеренно переступая,
Роняют колокольцев звон…
Отчизна! Матерь! Русь святая!
От Волги твой кровавый стон!
Пришла с благословеньем к сыну,
Несла в котомке образа…
Почтеннейшему армянину
Сбывает честь твою базар.
Царица в рубище рабыни,
Запроданная в дом рабу…
Торговец грузит на арбу
Пропёкшиеся крепко дыни.
Кумыс, сверкающий на солнце,
Из пиалы широкой пьёт,
Халатом вытирает рот…
Пьёт!.. Вытирает!.. И смеётся!
Но меч, отточенный страданьем,
Над благоверным занесён;
Вот набежала тень… О давнем,
О неизбывном – грустный сон!
Пир на поле Куликовом
А. П. Бубнов. «Утро на Куликовом поле»
Возвеселилась Русь и в доброй силе
На ратный пир, на сечу собралась.
Уже в ней было что-то от России,
И светел был, как именинник, князь.
Посверкивая мудрыми глазами,
Сошёл с коня, торжественный чуть-чуть,
Чтоб наудачу здесь, перед полками,
Крутым шеломом Дону зачерпнуть.
И волны не отхлынули обратно.
На княжеский ответствуя поклон,
Узнав ещё не названного брата,
С Димитрием облобызался Дон.
И выплеснулся к вражеским повозкам,
В теченье многоводном расступясь.
И пропустил Димитриево войско.
И голову покрыл на битву князь.
Теснились мы. Примеривались взглядом.
Дышали углублённо, горячо.
И не было среди стоявших рядом,
Кто бы вперёд не выдвинул плечо.
Мечи дымились утренней росою.
Струилось грозно лезвие реки.
И среди копий, наклонённых к бою,
Проглянули полтавские штыки.
Не в тереме – у сильного в неволе,
Не в храме – что без воли тоже пуст,
Не за столом, а в пиршественном поле
Своё рожденье праздновала Русь.
Сородичи сошлись единым станом
От княжеских сапожек до лаптей.
А больше было на пиру незваных,
Но дорогих по случаю гостей.
Их почестями встретили – не просто,
Поили кровью – допьяна причём,
«За Русь!», «За князя!» – громыхали тосты,
И сабля звонко чокалась с мечом.
Стрел лебединых подавалось брашно,
И бражники валились тут и там,
Покуда брани круговая чаша
Гуляла по пирующим рядам…
Горою пир! Постыдно воздержанье!
Позорно – уклоняться от струи!..
И вот мертвецки пьяные лежали
Уже в обнимку – гости и свои.
Иного обнесли ковшом. Немилость?
Но тем, кто опрокинулся в закат
Глазами вверх, Бородино приснилось
И в пламени великом Сталинград…
Иван Грозный
Русский царь остробородый;
Из молитвы да в угар!..
Шляхту бил и бил татар
И бояр – о плаху мордой.
Женолюб и костоправ,
Гордых пригибал насильно.
И прибил во гневе сына,
Русь к нему приревновав.
Люто Родину любил,
Обожал её смертельно:
Приднепровский чернобыл
И лесов уральских темень.
Страшный, трудный человек.
От его косого взгляда
Был зачат петровский век…
Или добренького надо?
Упредил в измене всех.
Небывалой, видно, силы,
Если на душу взял грех
Много, мало – всей России;
Беспримерно был велик,
Если от его раденья
И замученного крик
Возвестил страны рожденье?!
«Горожане ахают…»
(1970)
Горожане ахают,
Сторонясь…
Как обнялся с плахою
Ясный князь.
Сковырнулся с кручи,
Камнем лёг
Страже под скрипучий,
Под сапог…
В хохот государыня!
Кувырком!
Князю ель подарена
На хором.
А его невестушке —
Женишок —
Из еловой ветоши
Страница 13