Россия vs Запад: проводы любви - стр. 4
А ещё через пару лет я был отпущен администрацией МИДа на вольные хлеба и перекочевал в бюро Защитных сил ООН в бывшей Югославии, после чего, по настоянию кадровой службы, уволился с госслужбы «по собственному желанию» и продолжал дрейфовать в системе международных организаций уже фрилансером. О чём никогда не пожалел. Видимо, не пожалело обо этом и родное министерство, т. к. вернуться в систему мне никогда не предлагали. Не оправдал доверия.
Работая за рубежом, в основном в Западной Европе и в основном в советское время, все мы всегда оставались для европейцев персоной нон грата – коммунистами, красными, шпионами, агентами влияния, дикарями или просто глубоко чуждыми, непонятными и неприятными пришельцами с другой планеты. С появлением капиталистической России отношение к нам, российским дипломатам и международникам, мало изменилось – недоверие и неприязнь сохранились. Любовь к русским на Западе вспыхнула ненадолго, лишь когда новоявленные олигархи и окружение сильно выпивающего президента глубоко прониклись ответным чувством беспредельной любви к США и всему Западу и в знак этой любви и доверия потащили туда свои скромные сбережения, чтобы получше спрятать или разместить их, например, купив приглянувшееся имение для расселения своих близких и родных, а также красивые яхты, быстрые самолёты и другие престижные и необходимые для жизни средства передвижения и предметы роскоши.
А простые жители России всегда сторонились наших европейских манер, добротной одежды, именовали дипломатов совбурами и тоже считали нас чужаками. И, наверное, не без оснований – уровень жизни сотрудников МИДа был, конечно, выше среднего по стране, хотя и отставал от уровня благ работников партийной номенклатуры. Однако по мере общего упадка материального благосостояния людей в условиях всё более развитого социализма даже наше собственное окружение с завистью и раздражением относилось к тем, кому удалось «выехать поработать» на Запад. Несколько лишних сотен чеков без полосы и в придачу возможность топтать своими ногам мостовые Парижа или там какого-нибудь Копенгагена делали нас незаслуженно привилегированной и заевшейся кастой даже в глазах остальной суетливой массы нищающих коллег и многих рядовых сотрудников аппарата ЦК. Короче, советский народ нас не понимал и за своих не держал.
Не являясь ни эмигрантами, ни перебежчиками, мы просто плавно, на фоне неразберихи и всеобщего безразличия, перешли в статус российских граждан, постоянно проживающих в Швейцарии. В чём есть свои плюсы и много минусов, как это кому-то ни покажется странным. Альпийская Республика, несомненно, комфортна, но далеко не рай земной. Прагматичные, уравновешенные и благополучные швейцарцы в душе или открыто недолюбливают русских, как не любили и советских. Особенно это стало заметным после воссоединения Крыма с Россией. Им больше по душе Косово и косовары, независимость которых Швейцария признала почему-то одной из первых. Каждому своё. А в многонациональной ООН русских вообще не сильно жалуют с тех пор, как Россия перестала быть или считаться сверхдержавой.
В годы дикого российского капитализма и красных пиджаков, в Швейцарии, как и других странах Европы, любили и с готовностью принимали богатых россиян только туристические агентства: новые русские посетители горных курортов и паласов много тратили, много ели и пили всего дорогого, ценили и приобретали предметы роскоши. Всё остальное, что европейцы могли за первые 10–15 лет наблюдать в облике многих уже не новых, а «новейших» русских, их ужасало и отталкивало: хамство, кичливость, расточительность, непредсказуемость, безалаберность, грубость и буйство нравов. Соответственно, всех прилично выглядящих русских на Западе подозревали в принадлежности к мафии, которая обрела, по мнению простодушных европейцев, некие вселенские масштабы. Точно так же позавчера всех советских здесь поголовно считали агентами вездесущего КГБ. Ощущать себя русским в Европе в то время было как-то неловко, а порой и тяжко. Все вокруг сразу как-то смущались и напрягались. Чувствовать всё это на себе было досадно, возникало некое странное ощущение сегрегации по нерасовому и неполовому признаку или непонятной провинности. Особенно если за тобой не ощущались деньги, не важно – нефтяные, алюминиевые или водочные: звонкие монеты на Западе никогда дурно не пахли. До 2002 года новая Россия не давала завидного образца общества – пусть небогатого, но порядочного, благопристойного, духовно высокого и морально чистого. В отличие от всем симпатичного, бурно развивавшегося, хоть и коммунистического Китая.