Ромас. Морские рассказы - стр. 18
Мы прошли в ЦПУ, где горели многочисленные лампочки. Сейчас часть из них была красного цвета, обозначающая, что данные механизмы остановлены.
На мнемосхемах было все четко обозначено. Все было зеленое и красивое. Пульты серые. Красота – да и только!
Я был поражен, что такое может быть в машинном отделении.
Такое машинное отделение я видел только однажды, когда во Владивосток пришло ленинградское судно. Нас туда привели на экскурсию в машинное отделение, но только потом мы три дня выгружали сахар из его трюмов.
Я с таким удовольствием думал:
– Вот это же надо! Это мне придется здесь работать. В таком чистом и прекрасном машинном отделении.
Мне было очень приятно, что судьба так благосклонно отнеслась ко мне.
Только чуть позже все эти феерические впечатления быстро пропали, потому что я своим горбом и своими руками понял, как достигается подобная красота.
А сейчас, мне надо было слушать Коляна, который важно ходил по машинному отделению и знакомил меня с механизмами моего будущего заведования.
Поэтому я пытался впитывать и запомнить каждое его слово. Ведь через несколько часов он уйдет и больше некому будет мне об этом рассказать.
Тот, чувствуя свою значимость, очень важный, как «большой господин», ходил, подводя меня к механизмам, тыкал в них пальцем, нажимал какие-то кнопки и объяснял мне через губу, как со всем этим хозяйством обращаться.
Оказывается, у меня был полностью автоматизированный котел в заведовании, испаритель, и куча насосов. И мне нужно было все это знать, и уметь как-то со всем этим обращаться.
Но мозг мой был, как губка, и все впитывал, поэтому все это как-то сразу укладывалось в моей голове.
Мы вышли из машины и, не переодеваясь, сходили на обед в столовую команды, а после обеда опять продолжили знакомство с машинным отделением.
Надо отдать должное четвертому механику. Хоть он и важничал и показывал свое превосходство надо мной, неоперившемся салагой, но машинное отделение он знал досконально.
К 5-ти часам все дела по передаче дел были завершены и мы пошли к старшему механику.
Дед грозно глянул на нас из-под своих полуопущенных век и только спросил меня:
– Ну, что? Как ты там? Все освоил?
– Да. Освоил кое-что. Но все это закрепится только практикой, – попытался я объяснить деду свое состояние.
– Хорошо…, – многозначительно выдавил из себя дед, – А сейчас иди ко второму механику, пусть он тебе все выделит, что нужно. Завтра утром будет отход.
Ну, отход, так отход. Хорошо.
Хотя самостоятельно я никогда еще не отходил. Но, тут дед еще добавил:
– Я тебе дам опытного моториста, который будет за тобой приглядывать.
Потом, не глядя на Коляна, он кинул ему:
– А позови ка ты мне сюда Максимова.
Несмотря на свой рост и вес, четвертого механика словно сдуло, как пушинку из каюты, и он через пару минут вернулся, запыхавшийся, вместе с этим Максимовым.
Моторист Максимов оказался небольшим лысоватым мужичком, скорее всего татарином, ростом метр 50 с кепкой, в возрасте. Наверное, лет тридцати пяти.
Дед, глядя Максимову в глаза, приказным тоном поведал тому:
– Так… Максимов. Будет с тобой на вахте стоять новый четвертый механик, – а не наоборот, что Максимов будет стоять на вахте с новым четвертым механиком, – Смотри, чтобы все было нормально, чтобы вы смотрели за всеми механизмами в оба, – на этом голос его повысился, – На отходе я вас проконтролирую. Но, чтобы в рейсе ты за ним глаз да глаз…! Понял? – и он еще раз убийственным взглядом посмотрел на этого несчастного Максимова.