Роман с фамилией - стр. 35
– Нет, я ничего не заметил.
– Жаль. Раз уж ты оказался там, где от политики никуда не деться, будь внимательней к мелочам, и у тебя на многое происходящее откроются глаза.
– В чём же Тиберий провинился перед Октавианом? Он ведь совсем мальчишка…
– Да, мальчишка. Но уже достаточно взрослый, чтобы помнить несправедливость, проявленную по отношению к его отцу, чтобы не забыть предательство своей матери. Разве Тиберий забудет все эти унижения? Он уже в состоянии соотнести развод отца с Ливией, его последующую ссылку и неожиданную смерть. Думаю, он уже достаточно подрос, чтобы делать собственные выводы.
– Да, Тиберий на это способен, – согласился я. – У этого мальчика сложный характер и светлая голова. Сегодня на уроке он вполне убедительно продемонстрировал независимость своих суждений и жёсткость оценок…
Агазон хмыкнул:
– Что ж, значит, неспроста Октавиан как-то признался прилюдно, что никак не может разглядеть, что за человек его пасынок Тиберий…
– И что же Ливия? Она, конечно, вступилась?
– Да, говорят, она сказала: «Октавиан, а ты разгляди в Тиберии моего сына и за это одно его полюби… Ты ведь смог полюбить Друза!»
– И ты веришь, Агазон, что Октавиан когда-нибудь одарит своей благосклонностью Тиберия?
– Ничего иного ему не остаётся, как любить своих пасынков с одинаковой силой. Иначе его избирательность приведёт Рим к новым гражданским войнам. – Агазон уткнулся в древнюю греческую рукопись, давая понять, что её содержание волнует его куда больше, нежели предположения о будущем римского государства.
Как бы там ни было, но события ближайших дней показали, что к словам своей жены Октавиан всё-таки прислушался.
В день триумфа на празднично украшенной колеснице рядом с ним стоял не Агриппа, чей блистательный полководческий талант принёс Октавиану очередную победу. Триумфатора сопровождали его юные пасынки и мои ученики – Друз и Тиберий…
Глава третья
1
В год своего седьмого консульства, осуществляемого совместно с Марком Агриппой, Октавиан получил от Сената полномочия цензора. Это давало ему право контролировать всю финансовую жизнь в государстве, следить за строительством и содержанием общественных зданий, надзирать за нравами, но главное – исключать из сословия патрициев и всадников всех неугодных. В том же году впервые за сорок лет провели ценз и составили новый список сенаторов, в котором имя самого Октавиана значилось первым. Так Октавиан стал принцепсом пожизненно.
Принцепс – первый среди равных по старинному римскому обычаю не обладал особыми должностными полномочиями. Но это звание считалось почётным, давалось только представителям старших патрицианских родов: Эмилиев, Клавдиев, Корнелиев, Фабиев, Валериев…
Казалось бы, влияние принцепса невелико, но при ежегодно сменяемых магистратурах он, постоянно стоящий во главе сенаторов, становился определяющей фигурой. И хотя само звание принцепса вовсе не равнялось титулу императора, а как бы напоминало о далёких временах аристократической республики, на самом деле первый шаг к созданию новой империи был сделан. А приверженность республиканским идеалам, которая подчёркивалась Октавианом при каждом публичном выступлении, являлась не более чем фарсом и ловушкой для простаков.
Далее последовали новые шаги. Уже в январские иды следующего года на заседании Сената Мунаций Планк предложил назвать Октавиана Августом, и все сенаторы единодушно одобрили это.