Роман с фамилией - стр. 27

Накануне сентябрьских нон меня неожиданно вызвали в дом Октавиана.

От плебейского Авентина до патрицианского Палатина рукой подать. Спустившись по узенькой улочке от храма Свободы в долину к Большому цирку Массимо и обогнув его кирпичную стену, мы с присланным за мной рабом вскоре оказались у западного подножия Палатинского холма, самого густонаселённого из всех семи римских холмов.

В древности здесь стояли хижины пастухов, которые и положили начало великому городу.

Ещё при Ромуле Палатин, окружённый каменной стеной, соединялся с другими частями города Рима двумя воротами: северными – Porta Mugonia и западными – Porta Romanula. Ворота эти давно не закрывались, но внушительным видом и размерами ясно давали понять каждому проходящему через них в сторону Палатина, что теперь он вступает в район высшей знати и богачей.

Пройдя с моим спутником через Porta Romanula, мы поднялись на Цермал – западную вершину Палатинского холма и направились к лестнице Кака, где и располагался дом моего господина.

Прежде это жилище принадлежало оратору Гортензию, стороннику Брута. Во времена второго триумвирата Гортензия внесли в проскрипции, то есть списки лиц, объявленных вне закона, и дом конфисковали в пользу Октавиана.

Октавиан в который раз проявил недюжинную деловую хватку: выкупил соседний дом у сенатора Катулла и устроил свою резиденцию, объединив оба строения в одно.

Я уже бывал возле нового дворца Октавиана, доставляя сюда рукописи. Но внутрь никогда не заходил: у дверей меня обычно встречали Талл или другой раб, которым я и передавал свитки и папирусы.

Всю дорогу я терзался неизвестностью: кому мог понадобиться в отсутствие моего господина? Сам Октавиан вместе с ближайшими помощниками всё ещё находился в Греции.

С волнением и тревогой вошёл я в двери дворца.

Пройдя вестибюль и переднюю, так называемый остий, мы со спутником оказались в атриуме – крытом дворике с бассейном, в который через отверстие в крыше стекает дождевая вода. Наполовину пустой бассейн свидетельствовал о том, что время дождей ещё впереди.

Раб вёл меня по залам и коридорам уверенно и быстро. Однако, едва поспевая за ним, я успел заметить, что Октавиан живёт почти по-спартански. Несмотря на внушительные размеры, его дворец не блистал роскошью. Крышу атриума поддерживали невзрачные, серые колонны из дешёвого албанского туфа, боковые комнаты не имели дверей и мраморной отделки, а пол не украшала мозаика, как заведено в домах аристократов, где мне приходилось бывать.

Отдёрнув тяжёлую портьеру, раб провёл меня в приёмную – таблинум, где наконец объявил:

– Тебя пожелала видеть наша госпожа – благородная Ливия. Жди здесь! – и удалился, оставив меня в недоумении: для чего я потребовался этой могущественной матроне?

О супруге Октавиана я многое слышал от Агазона.

Дочь претора Марка Ливия Друза Клавдиана и плебейки Альфидии, Ливия в шестнадцать лет стала женой своего двоюродного брата Тиберия Клавдия Нерона – яростного сторонника Марка Антония и давнего противника Октавиана, не однажды открыто и с оружием в руках выступавшего против него. В браке с Нероном Ливия родила двух сыновей. Удивительно, что уже через день после рождения младшего из них – Друза, она стала женой Октавиана. Он не только помиловал её бывшего мужа, но и пригласил его на свою свадьбу с Ливией.