Роковой жребий Лермонтова - стр. 4

Праздник был уже в самом разгаре, а возлюбленной Михаила Васильевича – Мансыревой все еще не было. Обеспокоенный, он несколько раз выбегал на крыльцо, всматриваясь в ночную тьму. Не выдержав, послал за нею слугу с запиской, но тот вернулся без ответа. Второй посланец вернулся с тем же результатом. В третий раз Михаил Васильевич послал за нею наиболее расторопного камердинера Максима Медведева с наказом «без Мансыревой не возвращаться». Праздник уже близился к завершению, когда от Мансыревой вернулся последний посланец. Он шепнул на ухо Михаилу Васильевичу:

– Госпожа не сможет приехать на праздник, к ней вернулся муж из-за границы. В доме погашены свечи и все уже спят.

Это неожиданное известие настолько сильно поразило хозяина дома и повергло в глубокое уныние, что он, по воспоминаниям домочадцев, «переменился в лице», перестал веселить детей, сел в стороне от гостей с крайне удрученным видом. Через некоторое время он подозвал к себе жену и дочь и объявил:

– Ну, любезная Лизанька, скоро ты станешь вдовушкой, а ты, Машенька, – сироткой.

Они восприняли это как новогоднюю шутку, и праздник продолжался. А Михаил Васильевич тем временем вышел в соседнюю комнату, достал из шкафа флакон, наполненный какой-то жидкостью, и залпом выпил. Через несколько минут слуги обнаружили его лежащим на полу в бессознательном состоянии. Изо рта вытекала пенистая слюна, дыхание было хриплым и редким. Рядом с ним на полу лежала бутылка с ядовитой жидкостью. Никто не знал, с какой целью он держал это зелье в шкафу.

Елизавета Алексеевна, увидев погибающего на ее глазах мужа, вскрикнула и упала на руки домочадцев. Были вызваны домашние врачи. Но хозяину они уже ничем не смогли помочь. Михаил Васильевич Арсеньев не вынес разлуки с возлюбленной и самовольно ушел из жизни, оставив свою дочь Машеньку сиротой.

Елизавету Алексеевну вынесли в другую комнату, где врачи оказали ей медицинскую помощь. Среди гостей «начался переполох, и они в смятении поспешили покинуть дом самоубийцы» (Шугаев П.К.). Во избежание нежелательных толков в семье распространили версию, что Арсеньев умер от апоплексического удара. Елизавета Алексеевна, которая почти никогда не теряла присутствия духа, в этот раз была поражена неожиданным происшествием. На следующий день она спешно уехала с дочерью в Пензу к родственникам, приказав дворовым людям похоронить хозяина в домовой церкви без поминовения и каких-либо почестей. Через шесть недель она вернулась с Машенькой в Тарханы и поставила над его могилой памятник из серого гранита с короткой надписью: «Михаил Васильевич Арсеньев. Скончался 2-го января 1810 года, родился 8-го декабря 1768 года».

Оставшись вдовой, Елизавета Алексеевна продолжала одна воспитывать дочь. К этому времени из близких родственников у Михаила Васильевича остался младший брат – Никита Васильевич Арсеньев (1775-1847), который жил в Петербурге, а из близких родственников Елизаветы Алексеевны живы были три замужние сестры. Наиболее близкие отношения она поддерживала с двумя: Екатериной Алексеевной Хастатовой, 1775 года рождения, и с ее детьми – сыном Акимом и дочерью Марией, а также со своей младшей сестрой Натальей Алексеевной Столыпиной (1786-1851), дочь которой, Аннет Григорьевна, родилась после трагедии в семье Арсеньевых (в 1815 году). Живы были и три младших брата Елизаветы Алексеевны – Николай Алексеевич Столыпин (1781-1830), Дмитрий Алексеевич Столыпин (1785-1826) и Афанасий Алексеевич Столыпин (1788-1866).