Роковая точка «Бурбона» - стр. 25
Данное объективное заключение специалистов не на шутку напугало американских ястребов.
Кровожадный Трумэн потирал руки. Это определение не случайно. Когда один из главных создателей американской атомной бомбы Роберт Оппенгеймер, узнав о страшных разрушительных последствиях после сброса атомных фугасов над японскими городами Хиросима и Нагасаки, вскричал стоящему рядом Гарри Трумэну:
– Кровь Хиросимы и Нагасаки и на моих руках.
Трумэн посмотрел на него пренебрежительно и цинично заметил:
– Роберт, ничего – она смывается водой…
Именно в таком военно-политическом сценарии начиналась служба Полякова в США. А еще она проходила на фоне заморской, а скорее, заокеанской дальности от Европы, Родины и архитектурной и идеологической новизны.
Исторически Соединенные Штаты воевали практически со всеми западноевропейскими странами. И подъем Америки произошел во многом потому, что Атлантический океан оберегал молодую американскую республику с ее хваленой демократией от постоянно и периодически ссорящихся между собой европейских держав, нередко схватывающихся в клинче кровопролитных сшибок.
Поначалу свою захватническую и агрессивную суть Америка вымещала на аборигенах, уничтожая или загоняя индейцев в резервации и гетто. Потом по мере накачки мускулов география защиты «национальных интересов» существенно расширилась и практически стала общемировой.
Нужно сказать, что это было время, когда Белый дом считал вполне реальной возможностью, что война с Советским Союзом на пороге. В умах работников управления специальных операций ЦРУ на этот счет не было никаких сомнений. Многие сотрудники разведки воспринимали априори – Советская Россия – враг благополучной и демократической Америки, рассматривая себя такими же участниками американского крестового похода против Сталина, как еще недавно и против Гитлера.
Реализации этой идеи способствовал и Закон о национальной безопасности, который в разделе функций ЦРУ включал пункт, взятый из меморандума Алена Даллеса:
«Осуществлять другие связанные с разведывательной деятельностью функции и обязанности, которые затрагивают национальную безопасность и которые Совет национальной безопасности может поручить ЦРУ».
Нью-Йорк поразил молодого советского офицера своей внушительностью: грандиозностью мостов и скромных католических и протестантских храмов. Он был в восторге от высотных зданий – небоскребов, которые лицезрел впервые, и богатых музеев, осмысленных памятников и магазинов с широким ассортиментом товаров, идеальных автострад и огромного количества автомашин разных марок и невероятных цветов…
Для него все здесь было удивительно и ново. Ничего подобного он не встречал на родине – в далеком холодном и голодном послевоенном Советском Союзе и на своей малой родине – Украине.
Универсальной «столицей мира» сразу же назвал Поляков этот могучий город из-за разного и пестрого населения не только Нью-Йорка, но и других городов многоэтажной Америки. Здесь у граждан многих национальностей он увидел свои представления о жизни, свои праздники, свой оригинальный юмор, свой критический настрой. Для него это были люди совершенно другой формации. Свою ментальность, которая была и стала олицетворением однообразия, какой ему казалась жизнь в России, он стал постепенно разрушать. Так последовательно душа влюбленного стала перемещаться в чужое тело. Это его сначала забавляло, а потом стало пугать. Он почувствовал, что стал так быстро перерождаться, а потому поначалу даже несколько стушевался.