Роковая Роксана - стр. 32

- Тогда – цветы, - граф замедлил шаг возле цветочных прилавков.

- Хорошо, пусть будут цветы, - согласилась я. – В качестве извинений.

- И в качестве восхищения вашей красотой, - галантно добавил граф.

- Хорошо, куда же без неё, - ответила я с притворным вздохом. – Без красоты.

Граф выбрал розы – тоже розовые, но уже не дикие, а садовые. С большими полураспустившимися бутонами, которые ещё только-только начали распространять божественный аромат.

Один цветок Бранчефорте сразу вручил мне, с поклоном, а остальной букет приказал доставить ко мне домой.

- Где вы живёте? – спросил он у меня.

- В Цирке, - ответила я, поднося розу к лицу и с наслаждением вдыхая её запах.

- Не понял, - удивился граф, и хорошенькая торговка цветами захихикала.

- Так мы называем жилой многоквартирный дом в центре, - пояснила я. - Он построен в форме кольца. Ваш дом называется Полумесяц.

- Это я знаю, - кивнул Бранчефорте. – Королевский полумесяц. Вы будете вечером в театре? Дают оперу. «Триумф Юдит».

- Да, - я пошла дальше, и граф потянулся за мной, как на невидимой верёвочке. – Аделард купил билеты. Мы все там будем – я, мама, Стелла.

- Аделард – это кто? – уточнил он.

- Господин Тенби, мамин второй муж, - я всё больше успокаивалась, потому что если бы эмиссар приехал в наш город за моей душой, то точно вызнал бы, где я живу. – Но мы со Стеллой привыкли звать его Аделардом. Папа – это как-то слишком слащаво и неправильно, ведь у нас один отец, другого быть не может. Господин Тенби – слишком чопорно. Отчим – и вовсе звучит оскорбительно.

- Что такого оскорбительного в этом слове?

- Применять его по отношению к Аделарду оскорбительно, - сказала я, замедляя шаг, когда мы вышли на набережную. – Он всегда был очень добр ко мне и к сестре, заботлив к маме. Я уважаю его, как человека. Нет, отчим – это не для него. Друг, возможно. Но меня не поймут, если я буду называть другом человека, который в два раза старше меня. Мне простят такое только лет через пять. Когда стану совсем старой девой.

- Мне кажется, такая участь вам не грозит, - сказал граф каким-то совершенно незнакомым голосом – низким, проникновенным.

- Да ладно, - я смягчила слова улыбкой. - Не поверю, что вам уже не рассказали.

- О чем?

- О трёх моих неудачных попытках выйти замуж. Не лукавьте, милорд. Лукавство вам идёт, но меня это раздражает.

Я ожидала, что он отшутится в ответ. Скажет что-то вроде «вас раздражает моя красота?», но Бранчефорте помедлил, а потом произнёс:

- Да, меня уже просветили на этот счёт.

- Не сомневалась, и представляю, что вам наговорили, - сказала я. - Но в любом случае, я не имею отношения к смертям моих женихов. Сплетничают о разном, и мне это прекрасно известно. Я же не глухая и не слепая. Но королевские дознаватели всё проверяли. Имели место несчастные случаи. Всего лишь глупые, роковые несчастные случаи.

- Вот как? И что произошло с вашими женихами? – спросил граф.

В его голосе я не уловила насмешки, а во взгляде было только внимание. Он действительно хотел узнать, что произошло.

- Мне известно об этом лишь со слов дознавателей и из некрологов, - я задумчиво понюхала розу. – Винсент умер из-за сердечной недостаточности, он всегда был слаб здоровьем… Перед этим долго болел, поэтому мы всё время откладывали свадьбу… Колдер простудился, у него было воспаление лёгких… А эта болезнь, как вам известно, любого здоровяка может убить… У Фарлея после смерти обнаружили грудную жабу. Он сгорел за несколько дней, бедняга. Умер в тот самый день, когда у нас должна была быть свадьба. Так что, как видите, это точно не отравления, не утопления, и я точно к этому не причастна.