Родная кровь - стр. 81

– Прости за слова о полном составе семьи… – Уверенно, но одновременно осторожно начала она. – Я совсем не то имела ввиду… Мне сейчас очень неловко…

– Всё в порядке, Пенелопа, честно, – однозначно отрезала я, взглянув на сидящую на покрывале справа и чуть позади меня собеседницу. По выражению её лица в этот момент, я окончательно установила психотип этой молодой многодетной мамочки: сердобольная. Наверняка она постоянно рвётся помочь людям, составляющим её круг общения, и наверняка у неё это часто получается, и ещё она определённо точно склонна к жалости, и одновременно к солидарной неприязни, естественно если того от неё требует ситуация или общество. Что ж, если Берек подружится с Питером, думаю, их дружба обяжет меня к общению с этой женщиной и, скорее всего, в итоге я с ней тоже смогу неплохо поладить.

– Я прекрасно понимаю, каково это – попасть в тесный родительский круг, бо́льшую часть которого составляют “идеальные” матери, – слово “идеальные” моя собеседница захватила пальцами в воздушные скобки. – Я не думала, что это случится со мной так скоро, но у нас внезапно появилась Блу, а теперь мне ещё придётся и на два родительских клуба разрываться, потому как Блу ходит в обычную школу, а Питер уже совсем скоро пойдёт в школу для одарённых детей.

– Да уж, – искренне поморщила носом я. – Две школы – это извращённая пытка.

Уловив в моих словах понимание, Пенелопа резко выпрямила спину, а её глаза мгновенно вспыхнули новым огнём, что окончательно утвердило в моих глазах её образ общительной натуры, которую хлебом не корми, только дай выговориться.

– Но даже это не самое тяжелое! – резко воскликнула она. – Ты не представляешь, как в первый год я чувствовала себя среди всех этих идеальных мамаш, а ведь я тогда ещё не знала, что благодаря неординарным навыкам моего сына их количество в моей жизни удвоится! С Блу я чувствовала себя самой настоящей белой вороной, ведь каждой жалостливой женщине как кислород необходимо было подойти ко мне для сочувствующих слов, каждая первая мамаша буквально норовила ткнуть меня носом в факт того, что я не родная мать для Блу. Все они якобы выражали мне своё уважение, а некоторые даже умудрялись выразить совершенно неуместное сочувствие, но тем самым все они лишь нарочно подчёркивали тот факт, что я никакая не мать для этой девочки… Всего лишь подделка, – в жёсткой досаде моя собеседница поджала свои подведенные розовым карандашом губы в тонкую линию.

– Блу не твоя дочь? – мои брови взмыли от удивления, хотя я сразу заметила, что ни эта девочка, ни младшая ни капли на Пенелопу не похожа. Но и на Одрика они не походили. Значит, это навряд ли дети мужа от другого брака. Выходит, усыновление?

– Блу и Лети мы взяли под свою опеку, но Питера родили мы, – мгновенно подтвердила мою преждевременную догадку Пенелопа.

Я с неприязнью заметила, что от произнесённого моей собеседницей местоимения “мы” у меня, словно от досады, кольнуло где-то в области желудка. Наверное дело было в том, что мне тоже хотелось бы сказать, что Берека я родила не одна и не просто с кем-то, но с его отцом, однако завидовать я не хотела ещё сильнее, чем мечтать о подобном, так что незаметно ущипнула себя за руку, чтобы перевести внимание своих мыслей с душевной на физическую боль.