Родить наследника. Тайна - стр. 14

Ведь Денисов до последнего стремился сохранить брак. И то, что его жена погибла, то есть болела и внезапно умерла – он нисколько не был этому рад, это его горе, трагедия. Что же, Игорь должен был один сидеть в углу и страдать? Сколько? Полгода? Год?

Кстати, эта женщина сейчас назвала генерального директора завода просто по имени; хорошо, хоть не Игорьком или Игорешей. Вот оно – то, чего я подсознательно боялась, выходя замуж за Денисова – встреч с его бывшими. Я всегда знала, что они есть, что их просто не может не быть. Вспомнить хотя бы, как в женской консультации на моих глазах даже беременные приосанивались и отдавались ему взглядом.

И вот оно, случилось. Разумеется, эта сотрудница с ним будет вести себя ласково, а не грубо и пошло, как со мной. И могут быть еще претендентки на моего дорого Игоря.

Больше всего я хочу сейчас, чтобы эта скандалистка ушла, но она продолжает стоять, буравя меня ненавидящим взглядом. Девушка из прошлого Денисова. Или не только прошлого?!

Спокойно, Оля, - говорю себе мысленно.

Нервничать мне совершенно ни к чему – как бы молоко не перегорело. Больше всего хочется бросить здесь все и уехать кормить детей – грудь так и распирает, и плакать хочется. Но придется, видимо, остаться, чтобы держать руку на пульсе. «Кто владеет информацией – владеет всем». Вздыхаю поглубже. Надо взять себя в руки. И ситуацию.

Вспоминаю, что у меня в термосе есть заваренный Фатимой травяной чай. В сборе, среди прочего - мята, а она, как известно, успокаивает.

- Хотите чаю? – я развинчиваю крышку термоса, состоящую из двух плошек, как матрешка, и наливаю немного в каждую.

- Что, правда глаза колет?! – не унимается истеричка, которую я даже не знаю, как зовут.

На всякий случай смотрю, нет ли поблизости острых предметов. Нет. Но вдруг на шагает ко мне, застывшей у окна, берет чашечку со сладким чаем и выплескивает ее содержимое мне на грудь с криком:

- Пей сама свое пойло!

8. Глава 6

Ольга.

Хорошо, что чай был не горячий. Грудь – мое особенное, неприкосновенное место сейчас – орудие труда и способ производства молока для моих детей. Кроме всего прочего. За такую выходку очень захотелось разбить фифе напудренный нос или выдрать клок налаченных волос; возможно, этого она и добивается.

Сжимаю кулаки, но не двигаюсь с места. Я не доставлю ей такого удовольствия. Нет, «око за око» не будет. Игорю не придется нас разнимать, как сцепившихся диких кошек.

Тут в кабинет врывается Федор, которого я сразу узнаю, несмотря на камуфляж рабочего и медицинскую маску.

- Тише! – строго выдает он, глядя то на мою мокрую блузу, то на оскорбленную в лучших чувствах скандалистку и размахивает каким-то приборчиком в руках. – Вы мне мешаете прослушивать линию.

Женщина презрительно кривит губы и разворачивается от меня, шагая на голос мужчины. Я замечаю, что ее нога подворачивается – немудрено на таких-то копытах! Она дергается и вскрикивает от боли. Федя хватает мою «гостью», заметно хромающую, под локоть и выводит из кабинета. Последнее, что я от нее слышу:

- Я увольняюсь, по собственному!

Вот и слава Богу!

Вытираюсь салфетками, но это слабо помогает. Тогда, закрывшись, переодеваюсь, снимая блузу, которой больше всего досталось, оставаясь в пиджаке и бюстгальтере.

Смотрю на себя в зеркало гардероба – не знаю, как у некоторых получается элегантно носить пиджак прямо на белье или даже на голое тело – я верхней частью туловища так и торчу из пиджака во все стороны. Приходится повязать на груди шерстяной шарф, по принципу галстука.