Ритуальное цареубийство – правда или вымысел? - стр. 19
Даже Максиму Горькому время от времени напоминали, из чьих рук он ест. После того как он публично выступил против высылки интеллигенции из России на «философских пароходах» и репрессий против оставшихся в СССР за их бортом, в передовице «Правды» «главному пролетарскому писателю» сделали весьма серьезное предупреждение: «Максим Горький – это наш больной зуб. Когда-то он прочно сидел в рабочей челюсти. Немало всякой духовной пищи пережевывал рабочий класс благодаря крепости этого зуба. Теперь этот зуб расшатался. Если можно будет его запломбировать – хорошо: он сослужит еще хорошую службу, если он безнадежно болен – надо вырвать».
Как только Горький посмел заявить, что «правда – бог свободного человека», он стал для большевиков опасен. В Кремле приговор ему уже был вынесен. Ждать его приведения в исполнение оставалось недолго. С Горьким, конечно, побоялись расправиться в расстрельном подвале – у него была мировая слава и огромный авторитет не только в России. Он вроде бы умер естественной смертью, хотя есть немало свидетельств, что его отравили приставленные к нему чекисты, не покидавшие ни на день даже его дом. Ас теми, кого за рубежом знали лишь понаслышке, если знали вообще, не церемонились. Полуинтеллигенты в чекистских кожанках «перевоспитывали» цвет русской интеллигенции на Соловках и в других лагерях ГУЛАГа, гноили гениальных ученых в своих «шарашках», забивали насмерть сапогами, как поэта Мандельштама. Зачем понадобились большевикам эти зверства?
«Режим объявлял вне закона даже не оппозицию, ставшую жупелом, а тех, кто сохранил способность и волю критически относиться к действительности, – писала газета “Время новостей” в статье, посвященной архивным материалам о борьбе чекистов с интеллигенцией. – Характерно, что в психиатрии так называемая “потеря критики” является одним из основных симптомов для признания человека недееспособным. Большевики пытались довести российскую интеллигенцию именно до этой социальной недееспособности и тем самым обезопасить себя от нравственной оппозиции. Нейтрализация духовной элиты давала возможность безнаказанно манипулировать массовым сознанием, в чем власть и преуспела в последующие десятилетия» («Время новостей», 22 апреля 2008 г.).
В этом подоплека процесса против эсеров, «академического дела», «Процесса Промпартии», гонений на «буржуазных спецов», «борьбы с буржуазной лженаукой» кибернетикой и «продажной девкой империализма» генетикой. В том же русле – ждановское постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», «Дело врачей» и борьба с «безродными космополитами». Годы после смерти Сталина отмечены хрущевской «бульдозерной выставкой», его матом у работ Фалька в Манеже, его истерикой на встрече с творческой интеллигенцией в адрес Андрея Вознесенского. Да и только ли это!
Чекизм и полуинтеллигенция – это слова-синонимы. От отдела «по интеллигенции», сформированного в начале 20-х годов, повело свою родословную Пятое управление КГБ, занимавшееся инакомыслящими. Психушки для диссидентов, действовавшие вовсю во времена Брежнева и Андропова, унаследовала и «демократическая» Россия.
Даже после смерти Сталина интеллигенция осталась для большевистской верхушки всего лишь презренной «прослойкой». В иные годы квота на вступление в КПСС для «трудовой интеллигенции» устанавливалась на уровне в двадцать раз ниже той, что предоставляли рабочим. Покончив с интеллигенцией из «бывших», большевики решили, кстати вопреки указаниям Ленина, создавать свою, «новую». Это крамольное отступление от заветов вождя объяснялось, однако, практической необходимостью. По мере развития Советского государства и его экономики потребовалось огромное количество специалистов во всех областях знаний. Вслед за политической революцией последовала поэтому революция культурная, о которой до сих пор справедливо говорят как об одном из выдающихся достижений советского периода. Без нее был бы невозможен подъем экономики по мобилизационному сценарию Сталина. Конечно, и тут без издержек не обошлось. Вместо «старорежимной» интеллигенции в СССР было налажено поточное производство «трудовой», советской интеллигенции. Классический продукт этого потока— один из организаторов «Большого террора» Никита Сергеевич Хрущев, получивший высшее образование по партийной разнарядке со всеми отсюда вытекающими. Это был даже не «полу-интеллигент» по Ильину, а такой полуневежда, по сравнению с которым полуневежда по Пушкину был просто рафинированным интеллигентом. Более дремучую личность, чем Хрущев, вознесшийся от подпаска, крутившего хвосты волам, до генерального секретаря ЦК КПСС, от составителя кровавых расстрельных списков для НКВД до верховного главнокомандующего Вооруженными Силами СССР, едва не ввергший мир в третью мировую ядерную войну, трудно было найти в сталинском окружении. Но именно его выдвинули после смерти Вождя в генсеки!