Рипсимэ - стр. 2
– Приглашены танцовщицы из Азии. Потрясающее зрелище, – на восковом лице Констанция появилась гримаса радости.
– Как в прошлом году? – накинул на свои плечи Диоклетиан багровую тогу, по краям прошитую золотыми пальмовыми ветвями.
– Да. Тебе тогда они понравились.
В марте было прохладно, и вся римская элита, в отличие от простолюдинов, была облачена в несколько туник – на голое тело – из лена, а сверху – из шерсти.
Туники Диоклетиана и его генерала Констанция доходили чуть выше колен. Осталась военная привычка чувствовать полный размах ноги. Туники других мужчин чуть прикрывали колени.
Диоклетиан и другие его приближенные из числа военных, несмотря на теперь уже роскошную одежду, все еще предпочитали солдатские сапоги – калиги. Ими они протоптали почти всю Европу и половину Азии с Африкой. Эта обувь была удобна для дальних маршей. Не разнашивалась так быстро, как обычные, хоть и дорогие сандалии и ботинки. Но, по правде говоря, дело было не в моде и классовой принадлежности. Сильные люди во все века предпочитали удобную и стойкую обувь.
Диоклетиан снял свои сандалии, которые любил носить в рабочих и спальных помещениях, и стал застегивать кожаные ремешки своих солдатских ботинок.
Во дворе загородной резиденции, где любил работать император как наедине, так и с самыми приближенными людьми, ожидала его закрытая карета.
Скоро тяжелая бронированная щитами карета лениво тронулась с места по дороге, выложенной массивными каменными плитами. Ее сопровождали по бокам всего лишь два всадника. Сзади прикрывал важный транспорт сам приближенный императору всадник на своем коне – Констанций.
Шумный эскорт промчался через уже цветущие фруктовые сады, когда шторка кареты открылась – и из окна высунулся чуть наружу пухлый божественный профиль повелителя.
«Наслаждается запахом весны. А я думал, его может привлечь только запах крови и тухлой плоти…» – улыбнулся с сарказмом Констанций и прикрыл глаза ладонью от восходящего солнца, всматриваясь вдаль.
Глава 2
А там, вдали, показались первые дома величайшего города мира людей – Рима.
Крестьяне в своих черных и коричневых потных туниках, обжигаемые молодым весенним солнцем, занимали себя после зимних отдыхов изнурительным пахотным трудом. Мужчины шли сзади буйволов, толкая в твердую землю металл. Женщины же бросали за ними семена.
Диоклетиан внимательно наблюдал за полевыми рабочими, уходя в раздумья и рассуждения: «Пшеницу сеют… Сейте, сейте. И побольше сейте, чтобы всем хватило. Не могу вспомнить народные бунты из-за отсутствия мяса или рыбы… Примерно пять лет назад подавляли бунт на Сицилии из-за нехватки хлеба. Многих простолюдин и рабов пришлось убить. А мои вельможи и придворные не кушают хлеб, брезгают им. Дураки. Вкус им не нравится этого дешевого общедоступного продукта… Не знают цену хлеба. А без этого продукта простые смертные вновь устроят бунт и начнут убивать их. Странная штука получается».
– Мы приближаемся к атриуму Юпитера, мой господин, – прервал его мысли приблизившийся к окну кареты Констанций.
Император ничего не ответил ему. Он закрыл окно платяной шторкой и ответил сам себе:
– Как раз вовремя на обед.
Они вскоре остановились перед высоким квадратным зданием, рядом со статуей Юпитера.
На широкой площадке стояли и другие кареты. Их охраняли вооруженные копьями всадники. Хозяева их, конечно же, уже давно затерялись в помещениях гигантского сооружения.