Рим. Цена величия - стр. 74

– Энния Невия! – разочарованно протянул Гай.

– Узнал, неверный возлюбленный! – Тонкое облако муслина приземлилось рядом. – Почему ты скрыл от меня, что собираешься жениться на этой александрийке? К чему умасливал ложными обещаниями?

– Энния, ты пьяна! – брезгливо отодвинулся Калигула. – Оставь меня в покое. Ты все придумала. Я не хотел ссориться с Макроном из-за связи с тобой. А ты, как безумная, не давала мне прохода, карауля и надоедая подарками, которые я отдавал домашним рабам. Я никогда не женюсь на тебе, потому что с детства знал, что моей избранницей станет только моя вторая половинка…

– С такой же черной, лживой и злобной душой, как у тебя, – подхватила Энния. Гнев, исказивший ее миловидное лицо, сделал его похожим на лик Горгоны.

Неожиданная сила вдруг отбросила ее от Гая, она упала с ложа, вскрикнув от боли. Гай Цезарь с удивлением обернулся и увидел Юнию. Держа кувшин за узкое горло, она победно взирала на свою незадачливую соперницу.

– Эй, Паллант, – крикнула она. – Госпоже Эннии Невии стало дурно, пусть Гемма поможет ей прийти в себя.

Подбежала Агриппинилла, склонилась над подругой. Юния поймала ее взгляд, полный злости и удивления. Значит, все видела. Что ж, пусть знают, с кем имеют дело. Калигула взял девушку за руку:

– Где ты задержалась? Я имел пренеприятную беседу с этой особой.

– Может быть скандал, но вроде бы гости пьяны, никто, кроме твоей сестры, ничего не заметил. Надеюсь, у Агриппиниллы хватит ума промолчать?

Гай пожал плечами. Но вдруг взгляд его неожиданно упал на прореху в ее новой тунике и видный сквозь нее большой кровоподтек на плече. Заметив, как изменилось лицо любимого, Юния мгновенно закрыла его рот ладонью. «Молчи! – горячо зашептала она. – Едва гости разъедутся, жду тебя в спальне».

Юния расчесывала свои роскошные волосы, сладострастно изгибаясь перед огромным зеркалом. Она ласкала себя, любуясь совершенством обнаженного тела, ее шаловливая ручка скользила по нежному животу вниз к пушистому треугольнику волос, девушка стонала от возбуждения, вспоминая ненасытность плоти возлюбленного. Занавесь ее кубикулы неожиданно откинулась, девушка вскрикнула и едва успела прикрыться покрывалом. На пороге стояла Кальпурния.

– Мне надо поговорить с тобой, Клавдилла, – сказала она.

Всмотревшись при слабом свете лампы в ее лицо, Юния увидела красные опухшие глаза.

– Можешь помочь мне одеться, – надменно произнесла девушка.

Вздохнув, Кальпурния подхватила лежащую на кровати тунику и принялась натягивать ее на падчерицу.

– Я пришла с миром, – наконец сказала она. – Мы плохо ладили с тобой те годы, что я прожила с твоим отцом. Видят боги, я пыталась заменить тебе мать, но с самого начала твой дурной нрав помешал мне это сделать.

– Э, да ты неверно начала, вольноотпущенница Кальпурния, – проговорила девушка. – Твои бесконечные щипки и побои, когда не было рядом отца, я помню прекрасно. Да, характер мой оставляет желать лучшего, но я способна на любовь и привязанность к тем, кто платит мне тем же…

Кальпурния перебила ее:

– Только не говори, что ты любишь отца. Я внимательно наблюдаю за тобой уже давно и пришла к выводу, что, кроме злобного выродка Калигулы да своей собственной персоны, тебя не волнует никто. Помнишь, когда ты тяжело заболела по приезде из Сирии, у тебя открылась горячка, и ты бредила, повторяя имя Гая?