Рико, Оскар и тени темнее тёмного - стр. 2

– Здрасте, герр Фитцке, – сказал я. – Надеюсь, я вас не разбудил.

На вид Фитцке еще старше, чем тот пенсионер, который помер в клубе. И он по-настоящему грязный. Наверно, ему тоже недолго осталось, поэтому он и носит одну только пижаму, даже когда идет за покупками в «Эдеку». Если он вдруг отдаст концы, то на нем уже будет подходящая одежка. Фитцке однажды рассказал фрау Далинг: еще когда он был маленьким, у него уже были какие-то неполадки с сердцем, потому-то он так быстро начинает задыхаться. И когда-нибудь – чпок! Я думаю, даже если Фитцке скоро умрет, он вполне мог бы одеваться аккуратнее или хотя бы иногда стирать пижаму – например, на Рождество. Мне вот было бы неприятно свалиться в «Эдеке» у прилавка с сырами и противно вонять, хотя я мертвый всего одну минуту.

Фитцке тупо пялился на меня, так что я сунул ему под нос макаронину.

– Это ваша?

– Откуда это у тебя?

– Нашел на пешеходной дорожке. Фрау Далинг думает, это может быть ригатони. Соус – совершенно точно горгонцола.

– Она там просто так лежала, – спросил он недоверчиво, – или лежала в чем-то?

– Кто?

– Купи себе мозги! Макаронина, дурья твоя башка!

– А про что вы сначала спросили?

Фитцке закатил глаза. Еще немножко – и он лопнет.

– Она там на улице просто так лежала, эта твоя чертова макаронина, или в чем-то еще?! Ну, в дерьме собачьем, не понимаешь, что ли.

– Просто так, – сказал я.

– Дай-ка посмотрю получше…

Он взял у меня макаронину и покрутил ее между пальцами. А потом сунул ее – мою личную находку! – в рот и проглотил. Даже не разжевав.

Дверь захлопнулась – БУМ-М-М!

Он что, совсем того? Следующую найденную макаронину, это уж точно, я специально обваляю в какашках и принесу Фитцке, а когда он спросит, не лежала ли она в какой-нибудь дряни, скажу, что это мясной соус.

Ой-ей-ей-ей-ей-ей-ей!

Вообще-то я собирался прочесать весь дом в поисках владельца макаронины, но теперь она пропала – исчезла за плохими зубами Фитцке. Мне было ее жалко. Так всегда бывает, когда что-нибудь теряешь: сперва кажется, ничего в этом особенного нету, а уж потом понимаешь, что макаронина-то была самой лучшей в мире. У фрау Далинг примерно так же. Прошлой зимой она сначала ругалась на мужа, что этот гад разрушил их брак, а теперь смотрит один за другим фильмы про любовь и очень хочет, чтоб муж вернулся.

Я уже хотел побежать от Фитцке вниз на третий этаж, но потом передумал и позвонил в квартиру напротив. Там живет новый сосед, он только позавчера переехал. Я его еще не видел. Хотя макаронины у меня уже не было, но глупо упускать удобный случай сказать «привет». Может, он впустит меня к себе. Я очень люблю заходить в другие квартиры.

В этой долго никто не жил, потому что она очень дорогая. Мама как-то подумывала, не снять ли ее, ведь на пятом этаже больше света, чем на третьем, и даже есть «вид» – сквозь деревья видно другую сторону улицы и низкое здание старой Урбанской больницы. Но когда мама узнала, сколько эта квартира стоит, она отказалась от своих планов. И это просто счастье, ведь тогда бы прямо напротив нас жил Фитцке. Этот обжора!

Нового соседа зовут Вестбюль, так написано на табличке около звонка. Его не было дома, и я, если честно, почувствовал облегчение. Если придется обращаться к нему по фамилии, это будет сплошной стресс – «вест», «ост» и всякое такое. Я вечно путаю право и лево, и на компасе тоже. Когда нужно различить право и лево, у меня в голове запускается лотерейный барабан.