Рейс в одну сторону 5 - стр. 38
Горелкин встал с кровати, но сделал это так осторожно, чтобы не навредить себе еще больше каким-нибудь случайным движением, вроде того, когда человек оступается и получает либо вывих стопы, либо смещение почки.
– Не хватало мне проблем на ровном месте, – пробубнил он себе под нос, и, помня примерно, где находятся кровати его друзей по несчастью, обошел их, пытаясь пройти к, лежавшим вповалку, людям.
Он шел, иногда обо что-то спотыкаясь, но стараясь держаться воображаемой прямой линии, ведшей его к правой стене. Горелкин делал шаг за шагом, стараясь убедить себя, что делает всё правильно: людям нужна помощь, и как он будет им помогать, это уже вопрос второй: главное – до них добраться.
Госпиталь снова мотнуло в сторону. Следователь упал на что-то мягкое и вдруг оно сказало:
– Куда же вы прётесь, честное слово? Глаза протрите!
Горелкин остановился, обрадовавшись, что хоть кто-то подал голос: за эти несколько долгих часов он услышал первое слово: оно-то и было настоящим чудом – тем самым проблеском надежды, что скоро все наладится. Конечно, в полной темноте невозможно было понять, на кого он наступил, но этот голос, ослабевший за долгое время безуспешного лечения в госпитале, дал следователю хоть какой-то ориентир.
– Извините, – ответил он в темноту, не надеясь, что тот человек его услышит: он и себя-то едва слышал, видимо, тоже ослабев от своего недуга.
– Вы чего тут бродите? – спросили из темноты.
– Вас вот ищу, – сказал Горелкин, не зная, как лучше ответить.
– Считайте, уже нашли.
– Вам помочь встать?
– А смысл, – ответил человек и закашлял, – сейчас опять тряхнет, и я снова свалюсь.
– Ну, знаете – лежать на полу тоже не дело, – сказал следователь, чувствуя, что это замечание должно хоть как-то подействовать на незнакомца.
– Да я и рад бы встать, – ответил человек, – вот только меня кто-то придавил.
Горелкин присел, надеясь, что в такой темноте он что-то да разглядит, но, на сей раз чуда не случилось. Он протянул руки и натолкнулся то ли на своего собеседника, то ли на то, что лежало на нем.
– Вот это вам мешает? – спросил Горелкин.
– Вы трогаете мою ногу. Не могли бы вы проверить чуть левее?
– Да, да, конечно, – ответил следователь, и, вытянув руку туда, куда подсказал ему собеседник, наткнулся на чье-то тело. – Наверное, он мертв?
– Наверное, – ответил человек. – Отодвиньте его от меня – там весу, поди, килограммов двести, не меньше.
– Так, давайте я попробую, – сказал Горелкин, и, напрягшись, отодвинул невидимое ему тело.
– Уф, кажется всё! – сказал человек отдуваясь, будто он только что влез на высокую гору. – Спасибо вам.
– Не за что, – ответил следователь. – Как вас зовут?
– Рогов моя фамилия. Петр Константинович.
– Очень приятно. А я Горелкин Сергей Валентинович.
– Очень приято. Ну что, Сергей Валентинович, надо нам отсюда как-нибудь выбираться, как считаете?
– Да, надо. Вот только в такой темноте мы с вами никуда не дойдем: госпиталь-то огромный.
– В этом вы правы: чтобы дойти до выхода, тут и при свете-то понадобится минут пять, не меньше, а теперь хоть глаз выколи – вовек туда не доберешься.
– Нам с вами нужно быть оптимистами, Петр Константинович, иначе и впрямь придется тут куковать до конца своих дней.
Рогов одобрительно крякнул, что очень понравилось Горелкину – он всегда любил, когда люди быстро с ним соглашались – это экономило силы и время, которые не нужно было тратить на пустые уговоры.