Рейс в одну сторону 2 - стр. 6
– Здрасьте.
Она посмотрела на него так, будто видела перед собой кусок говорящего дерьма. Не сбавляя шага, Маргарита продолжила свой путь до комнаты.
Малыш оглянулся на нее и отметил в своей башке, что эта цыпа вполне ему подходит.
Он послал воздушный поцелуй вслед уходящей Кондрашкиной и пошел своей дорогой, прокручивая в голове, что Трясогузову надо бы дать еще одно задание – личного свойства. Малыш злорадно ухмыльнулся, предвкушая, как Трясогузову будет неприятно выслушивать очередной приказ старшего по смене.
Глава 2
Кондрашкина потратила весь свой выходной на трудный разговор с Полозовым. Как теперь она будет смотреть в глаза Елене, когда, подчинившись этому чудовищному приказу, сообщит ей еще одну новость, от которой впору в гроб ложиться? В душе Маргарита была против такого решения профессора, но она чувствовала, что идея уничтожения только что народившейся жизни исходит не от него. Сам по себе профессор был добрым человеком, не способным на злодеяния: за много лет их совместной деятельности, он проявил себя, как человек исключительного благодушия и любви к человечеству. Но то, что произошло вчера – это было явно не от Полозова, если можно так выразиться. Кто же тогда заинтересован в этом злодействе? Чья невидимая рука творит странные вещи на объекте, где аборт стоит не на первом месте? Кондрашкина не хотела верить в то, что инициатором таких решений выступает главный над объектом – Морозов К. К., ее босс и покровитель. Она также не верила в то, что именно Морозов установил за ней слежку, когда ею, в собственном кабинете, была проведена первая за год «дезинфекция». Так, до конца и не разобравшись с тем ночным посетителем, которого могло и не быть, что не укладывалось в дурацкую гипотезу Рыльского, пусть он и слышал какие-то звуки девять лет назад, она начала застилать свою кровать. Однако, мысли не оставляли ее в покое, и одна особенно настойчиво лезла в голову: кто же кашлянул в ту ночь, эхом повторяя ее кашель, если вентиляция не издает таких звуков?
Она совсем запуталась, да еще и Елене надо что-то сказать, а это всё равно, что просто убить молодую девчонку, не дав ей шанса побыть матерью.
– Да пошел ты к черту! – сказала Маргарита, когда старательно укладывала свое одеяло.
– Ты что-то сказала? – спросила соседка по комнате.
– Нет, это я так – в сердцах, – ответила Маргарита, – вспомнила кое-что.
– Не поделишься?
– Не хочу. Потом как-нибудь, – ответила Маргарита женщине, которую мало знала. Она не привыкла изливать душу перед первыми встречными, хотя с этой соседкой делила комнату пять или шесть лет.
– Ну, смотри, подруга, а то, может быть, пригодились бы друг дружке в трудные времена, – сказала та.
Маргарита искоса на нее глянула, но ничего не ответила: трудные времена уже наступили, только мало, кто об этом знает.
Женщина ушла. Маргарита не знала ее имени и, честно говоря, не старалась узнать, но что-то в ней скрывалось пугающее. Маргарита, как ни старалась, не могла определить, отчего возник тот внутренний страх, когда та с ней заговорила. Кондрашкина не знала, также, где она работала, и это тоже вызывало некоторое смятение.
– Да что ж такое-то? – спросила она себя тихо, и боязливо оглянулась: не прислушивается ли кто еще к ее мыслям вслух.
Сейчас ее угнетало одно: нужно было поговорить с Коржиковой о ее беременности. И еще, она была категорически против настойчивого предложения Полозова об аборте, даже если это было и не его решением, а приказом сверху уговорить Маргариту сделать непоправимое.