Реверс жизни, или Исповедь миллиардера - стр. 30
Голос был явно девичий, только естественная природная мягкость в нём была переплетена с определённой долей напористости и категоричности интонаций.
Приволакивая больную ногу, бывший моряк поднялся из подвала и потащился в сторону кухни. Отворил не полностью прикрытую дверь, и… взору его предстала девушка лет двадцати двух, хлопотавшая возле газовой плиты, – довольно высокая, стройная и гибкая, как пружина. Одновременно она выполняла движения, напомнившие ему один из темпераментных южноамериканских танцев. Какой именно – Николай затруднился бы сказать, но нечто подобное он видел на улицах Сальвадора в Бразилии.
Пропела танцовщица завершающие слова куплета и, сделав последнее па, обернулась на звуки шаркающих шагов.
Гудимов столкнулся с палящим взором на задорном юном лице и словно увидел себя в отражении серых глаз – жалкого и немощного, вызывающего только глубокое сострадание.
Озорно улыбнувшись, девушка склонилась в изящном и слегка шутливом реверансе.
– Здравствуйте, сударь! – сладко протянула незнакомка. По груди рано постаревшего мужчины прокатилось благодатное тепло: всё же немалое это удовольствие – увидеть приятную, видную собой девицу, тем более увидеть неожиданно. Кроме того, было в ней что-то чрезвычайно близкое ему, уже встречавшееся прежде при каких-то экстравагантных обстоятельствах! Только где и когда эта необычная встреча и связанная с ней близость происходили? Он попытался напрячь память, но почти сразу же отказался от этой затеи – всё былое наглухо затёрли долгие годы проспиртованного существования.
Выдавив из себя некое подобие улыбки, домоуправ поздоровался в ответ.
Они представились.
– Полина Смельчанова, – назвалась юная очаровательница и протянула ему руку.
– Полина Владимировна, значит, – сказал Гудимов, пожимая изящную женскую ладошку. Со слов Алексея Петровича, он знал, что горничная – дочка управляющего усадьбой.
– По батюшке – перебор. Лучше – Полина. А можно – Поля. Лады?
– Пусть будет лучше…
– А вас как по имени-отчеству?
– Николай Фомич, если вам угодно. А можно – дядя Коля. Так проще.
Ещё один ответный взгляд; он различил в её взоре всё то же озорство и сочувствие. Девушке же во встреченном прищуре прочитался лишь обычный мужской интерес, возникающий при виде симпатичной женской особы, тот самый, который ей приходилось «отшивать» тысячу раз на дню. И этот старый карась туда же, куда и все остальные ловеласы.
– Значит, студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица, – проговорил Гудимов, удерживая на лице изображение радости. – И ещё танцовщица вдобавок ко всему.
– Всё правильно, кроме комсомолки, – девушка обнажила ровные жемчужные зубки, вероятно, таким способом показывая видимость удовольствия от встречи. – К счастью, ни в каких партиях и иных политических организациях, в том числе и молодёжных, не состою.
– Я тоже… не состою.
– И вы тоже? – Едконькая ирония возобладала над улыбкой. – Как же так? Разве в вашем возрасте можно без политических партий?
– Да вот… Я просто живу.
– Понятно. Извините, мне продолжить надо, – юная Смельчанова вернулась к кастрюлям. – Я приготовлю вам суп харчо. Не возражаете, нет? Ещё будет плов моего собственного рецепта. Уверяю – это такая вкуснятина, язык проглотишь! Уж не сомневайтесь! Кроме того, немного винегрета, две порции – на сегодня и завтра. А здесь… – повариха открыла дверцу холодильника. – Здесь сыр, боквурст, всякая зелень – петрушка, укроп, сельдерей. И свежие фрукты из томаринского сада. А вот там – очищенные грецкие орехи. Об их пользе вы, наверное, наслышаны.