Ретроспектива - стр. 15

– Пора мне, – не глядя ему в лицо, выбралась из объятий.

 Мужчина спокойно разжал руки.

– Полёвка? Это что ещё такое? Куда пора?

– Дела у меня… да поздно уже. Пойду, – натянула рубашку.

– Как это пойдёшь? Куда пойдёшь? Ещё ж ночь впереди.

– Угум. Спать пора вам, вашство. А меня княгиня ждёт, – вот и платье.

 Он, верно не опомнился ещё. Ну пусть. Пусть поостынет.

 Да и мне надобно.

 Ретировалась, даже не обернулась.

 Потому что такое только дурак может думать. А ондолиец не дурак, он истинно верит в то, что говорит: что не способна женщина дела вести да хозяйство, что уродись я, не дай Мать-Земля, ондолийкой – без разрешения мужа или ещё какого самодура и слово нельзя было бы молвить.

 А забота его? Это он так о всех своих вдовых там так заботится?

 Загостился ондолиец. Крепко загостился. Пора ему в путь-дорогу.

 Не надобно было с ним разговаривать. Я к нему за другим ходила, то и надо было брать!

 Файлирс.

– То есть как? Что значит “нет лекаря при княгине”? Кто же её пользует?

 Главный над княжеской дружиной спокойно выдерживает взгляд монарха.

 Это особенно нервирует. Я привык, чтобы глаза опускали и голову склоняли. А этот – как с равным говорит.

 Понимает дружинник – я ему не указ. И я понимаю.

– У твоей княгини есть лекарка, – принялся ему вновь объяснять. Вдруг, он просто не понимает. Отбило мозги в тренировках, или глуховат. – Молодая, рыжая девка. Магичка, – смотрю, пытаясь распознать ложь.

 И ухом не ведёт.

– Нет её. Была, да уехала. Замуж княгиня её выдаёт.

 Я сосчитал до пяти.

– Мне нужно увидеть княгиню!

– Плоха княгиня. Не встаёт который день.

– А кого же ты на праздник сопровождал, если княгиня болеет?

– Лекарку, –  как лекарку? Полёвку? А лицо спокойное, холёное. С таким не в дружине, а… впрочем, он тем и занимается. – А замуж она, часом не за тебя выходит?

– За меня. Княгиня благословила.

– И что она… согласная?

– У нас женщин не неволят, – так сказал, шельмец, будто у меня неволят.

 Защищать, оберегать и неволить – разные вещи.

– Я бы хотел увидеть твою… – скрип собственных зубов услышал и сам, – невесту.

– Зачем?

– Она мне помогла, боль сняла. А нынче снова плохо.

 Кивнул.

 Паскуда. Был бы ондолийцем – уже трясся бы в седле на границу.

– Я передам ей, – кивнул, всё так же не меняясь в лице.

 Отпустил дружинника, а сам остался недоумевать.

 Какая ещё свадьба? Чего Полёвка там придумала?

 Уж не ведаю, что взбрело в её голову в последнюю встречу, но подумал: да пусть. Ведомо дело – баба перебесится и успокоится.

 Но следующей ночью она не пришла. Как и последующие шесть. На записки не отвечала: аж два магических вестника ей послал, всё без ответа. Забеспокоился, подумал, что точно, что-то случилось. Чего бы ей перестать приходить?

 То и вышло. Случилось.

 Замуж собралась моя Полёвка. И всё бы ничего, будь мы в Келсе. Так даже лучше: леди замужем – не девица и не молодая вдова, за коими во все глаза глядят. Мужа на службу подальше. Леди поближе. Опосля мужа вернуть, всех наградить. Все довольны.

– Норен, – кликнул брата, – фрукты, рыба и вино. Запиши: сбить цену на семь процентов.

 Именно столько ночей Полёвка где-то шастает.

 Брат закашлялся.

– Рехнулся? С чего бы им снижать цену? Зачем тебе это вообще? Просто перезаключить договора и вся недолга! Мы итак выгоднее нигде не купим.