Ретроспект: Исток - стр. 13

– Что-то ты не торопился, Звездочет.

– На похороны успею.

На встречу вышел военный в темном камуфляже без знаков отличия, и жестом позвал Листа. Лист поднял руки, и по нему также скользнула линия сканера.

– Это и есть твой носитель информации? – оценивающе посмотрел на него военный.

– Он самый и давай без бюрократии, полковник. Напои, накорми, а потом и в пыточную камеру волоки. Устали как черти.

– Можно подумать, мы тут у тещи на блинах были! Да ладно, проходи, рад видеть, разведка.

– Определи его к Старику, пусть посмотрит. Он стоит на ногах только благодаря стимуляторам. Можно сказать, вырвали из лап смерти.

Лысенко подозвал солдата:

– Сталкера сопроводить в лазарет и передать Старику, он знает, что делать.

– Есть товарищ полковник. Разрешите исполнять?

Лысенко отпустил военного, и Лист вопросительно посмотрел на Звездочета.

– Все нормально, оставь вещи на проходной и ступай к врачу.

– Ну что, по пять капель и поговорим по душам?

– Давно пора, с самого утра мотаюсь как слепой пес и ни крошки во рту.

Горький дым струился из переполненной пепельницы, поднимаясь кольцами к потолку. Постукивая карандашом по столу, Лысенко отсутствующим взглядом смотрел за окно, где солдаты пытались загасить горящий странным зеленым пламенем смятый и оплавленный поцелуем безвести БТР. Естественно, безуспешно. Пламя горело, несмотря на все усилия, и будет гореть до тех пор, пока все не истлеет в пыль.

– Странные дела Звездочет, весьма странные. Грузовик этот, стая, прорыв безвести на самом краю Периметра. Если б не служил я здесь безвылазно пять лет, черт бы я в такое поверил. Но Зона она, знаешь, и не таких выворачивает на изнанку. Тут даже убежденные материалисты, не верившие до этого ни в черта, ни в бога, в корне меняются. Не влезает Зона в мерки атеизма, как ты ее туда не запихивай. Сколько светочей науки в Зоне умом тронулись, не смотря на всю их веру в торжество человека и сосчитать невозможно. А что говорить про нас, простое пушечное мясо Периметра? Одна безвесть чего стоит, деструкция пространства, так ее. Тут не то, что в Зону «экологического бедствия», в Господа Бога поверишь, только бы пронесло. И хоть я простой полковник, нечета некоторым – он наклонился вплотную к Звездочету – но у меня такое впечатление, что все вот это ниточка одной непонятной для нас цепочки. Кому-то, или чему-то очень не хотелось, чтобы Лист дошел живым. А интуиция она в Зоне сам знаешь…

Он развернул голограммный дисплей и пододвинул жетон Листа разведчику:

– Насколько я смог понять из тех крох, к которым получил доступ, жетоны такого образца создавались с учетом всех возможных вариантов, что бы информация в нем была защищена даже в том случае, если он окажется в руках вероятного противника. Что нес Лист – неизвестно. Полный допуск к жетону есть только у высшего командного состава, так что чем смог, тем и помог, а большего сделать не могу, хотел бы, но не могу.

Он отвернулся к окну, в котором от горевшего БТР не осталось уже ничего кроме трухи, которую спешно заливали стабилизирующим репеллентом бойцы из химзащиты.

– Мои люди не сунутся глубже моста, даже под угрозой расстрела. Да мне самому до самой смерти будет сниться, как в туман уходит танковая колона и все. Исчезает, исчезает с радаров, исчезает со спутника, как будто и не было ее никогда. Сколько тысяч людей мы положили в первом прорыве, а, Звездочет? Кому об этом знать, как не тебе, ведь кажется, тебя именно из-за этого разжаловали ко всем чертям, чуть к стенке не поставили за то, что ты назвал верхом идиотизма посылать туда людей. Но послали, а что им оставалось еще делать?