Республика Татарково – 2. Туманная зыбь - стр. 22
Всё было в их отношениях чин-чинариком. Приступая утром к работе, уже «шарики» в мозгах гоняли по кругу – где бы да на чём бы подкалымить, и к обеду, а то и раньше, смотря по обстоятельствам, уже накатывали. И так в настроенном режиме всё протекало года три подряд. Главное, чтобы работа двигалась, механик или начальник цеха не стояли над душой. Чтобы их (начальников) Татарков не огребал, а они их, слесарей. То есть по восходящей, или по низсходящей.
Время от времени слесаря дружной компанией, человека четыре-пять, когда во время рабочего дня, а когда, оставаясь после работы, делали какую-нибудь шабашку. Кому-то из местного населения, из того же Татаркова или из Белей, из Рудни, и даже Полотняного Завода или Льва Толстого, нужны: то ворота на гараж или на сарай, то оградка на могилку, то памятник металлический. Кому-то заказ выполняли из того металла, что привозили сами заказчики, а кому и из своего, из сэкономленного на производстве. Чаще из последнего. Но, так или иначе, простоя почти не бывало. Выполняли заказ и тут же получали расчёт наличкой. Вот почему именно этим работам и отдавалось предпочтение, именно они и вызывали азарт, энтузиазм. Поэтому по цеху работы делались наскоро, как-нибудь и – переключались на заказ. Если какие-то недоделки оставались на производстве, то это сменным: слесарю, машинисту помольного оборудования. Зачем людей обижать? – пусть вливаются в процесс, гаечки покрутят.
И везде был Генка. Без Генахи просто никуда, – и на труд, и на праздник. К тому же через него все заказы и поступали. И потерять такого товарища…
Вот, как и в тот день полгода назад. Сварили ворота на гараж. Мужики приехали, забрали заказ. «Отслюнявили» калым, и они – вперёд, в ближайший магазин.
Собрались гонца послать, и Генка выдал:
– Парни, я не в счёт. Я в завязке.
– Это как прикажешь тебя понимать? – спросил Сашка Казачков, тезка Угарова.
А сам Угаров дернул губами и с кислой усмешкой уставился на кореша.
Гена пояснил:
– Всё, братцы, не пью. Завязал.
– Как ребёнок, до первого поноса? – не унимался Казачков.
Саша Угаров, как старший по возрасту и как самый авторитетный, отмахнулся на чудачество товарища.
– Это пока запах не почуял. Едь Сашка. Возьми пару штук «коленвалов», закусить пару луковиц, ну и сигарет, – распорядился Угаров, игнорируя протест Клочекова.
Сашка взял со слесарного верстака сумку от противогаза и направился к велосипедам, стоявшим у ворот внутри слесарки.
– Казак! – окликнул Гена. – Я не шучу. На меня не бери. Давай сюда часть моего калыма.
Казак развернулся и в недоумении направился обратно к столу, за которым сидели коллеги: Угаров, сам Клочеков, электрик Волковичев и сменный слесарь Чернов. Все они с интересом смотрели на Генку.
Клочеков не курил. Завязал с этим вредным занятием года три назад. Спасибо тёще. Тёща, как он сказывал, была ох и хитрющая, не приведи Бог, – земля ей пухом. К чему только не прибегала, чтобы отучить зятя от вредных привычек. От курева, от выпивки. И с куревом добилась успеха. Как потом жена Валя рассказала, после смерти матери, та во всё съестное подсыпала ему табачок. В чай, в смеси с заваркой. Даже в котлеты или в рыбу жаренную, чтобы со временем выработать у него отвращение к табаку. И, похоже, добилась своего. В квартире стало свежее, без табачной вони. И сейчас Генка, хоть и сидел в клубах табачного дыма, но сам не курил. Иногда отмахивался от дыма, а то и пересаживался на менее загазованное место. Не курил, и друзей не одёргивал. Знал – бесполезно.