Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса - стр. 54
В последующем письме к Тенишевой от 25 января 1920 года Рерих сообщает об обращении к нему московских коммунистов: «Деятельность большевиков и их агентов усилилась. Мне предлагали крупную сумму, чтобы войти в интернациональный журнал. Все на почве искусства и знания. С этими козырями они не расстаются»[224]. Но после некоторых раздумий о предложении и суммах Рерих в конце письма все же добавил: «Однако есть надежда, что что-нибудь совершенно неожиданное может повернуть наши события. Думаю, что будет что-то совсем новое»[225]. Напомню, что именно княгиня Тенишева до революции давала суммы на издание журнала «Мир искусства», такого важного для Рериха. И в эмиграции ей удалось сохранить некоторое состояние. Так что рассказ о подобном предложении «конкурентов» прославленной меценатше мог носить в письме Рериха и характер робкого намека.
Ничего нового, однако, так и не случается. На коне в ту пору из эмигрантов только неутомимый, везде успевающий Дягилев и его триумфальная команда «Русских сезонов». Но Рерих давно выпал из его орбиты – для балетов Дягилева теперь рисует Пикассо, воистину настал «новый век».
У Рериха думы о другом. Ощущение краха Белого движения не покидает его. Единственная надежда на будущее – благополучное устройство судьбы сыновей. Хотя бы тут – светлые проблески, прямая дорога. Сын Юрий потом напишет в краткой биографии: «Осенью 1919 г. переехал в Лондон (Англия), где занимался в Школе восточных языков при Лондонском университете (персидское и санскритское отделе ние)»[226]. Выбор Юрием карьеры востоковеда – явно родительский. Его знания будут необходимы в том плане, который начинает формироваться в голове Рерихов. Без Юрия ни будущая экспедиция, ни ее самые опасные и авантюрные вылазки не состоялись бы.
Святослав же поступает в Королевскую академию искусств.
Но, в принципе, дела-то не так уж и плохи. Дягилев все-таки пригодился: он устраивает в Goupil Gallery в Лондоне 29 апреля 1920 года выставку картин Рериха «Очарование России». Спонсорами события стали Герберт Уэллс, Фрэнк Брэнгвин, лорд Гленконнор, сэр Сэмюель и леди Модехоар.
Две работы, представленные на выставку почетным комитетом Музея Виктории и Альберта, – это эскизы для тех самых, еще довоенных «Русских сезонов», то есть для «Весны священной» («На севере» и «Половецкий стан»).
Вернисаж приносит Рериху новое полезное знакомство: Альберт Коутс, который долго был дирижером петербургской Императорской оперы, представляет Рериху Томаса Бичема. Этот музыкант и одновременно фармацевтический магнат заказывает декорации для постановки в Ковент-Гардене. Он поручил Рериху восстановить декорации «Князя Игоря», купленные сэром Томасом у Дягилева, а также сделать эскизы к «Снегурочке», «Царю Салтану» и «Садко».
По всей видимости, англичанин собирался устроить что-то типа mixed-bill, то есть программы, где смешиваются представления оперы и балета, как это было в 1913 году в рамках дягилевских программ в театре Друри-Лейн. Бичем планировал вновь повторить успех этих постановок. Работы, поручаемые художнику, должны были быть щедро оплачены.