Рекрут Великой армии (сборник) - стр. 33
– Ба, да ведь это же пивная «Золотой Баран»! Главная дверь выходит на другую улицу, но мы можем войти и здесь. Пошли!
Я отправился за ним по какому-то извилистому коридору. Коридор привел нас к старинному двору, окруженному высокими строениями. Справа послышался звон кружек и крики; в воздухе пахло пивом.
– Вот как раз сюда приходили мы лет шесть назад с Ферре и Руссильоном. Как я хорошо помню то время! Бедняга Руссильон сложил свои кости под Смоленском, a Ферре остался без ноги после битвы при Ваграме[11] и теперь живет у себя на родине.
С этими словами Циммер толкнул дверь, и мы вошли в большой зал, полный дыма. Я едва рассмотрел, что зал уставлен рядами столов, вокруг которых сидели люди. Большая часть их была в маленьких шапочках и коротких сюртуках. Это были студенты. Они приезжали в Лейпциг изучать право и медицину и в то же время кутили и веселились. Все это мне поведал Циммер.
Посреди зала, прямо на столе, стоял тощий человечек, с красным носом и длинной белокурой бородой. Он был в форме студента. Бородач читал вслух газету. В руках он держал большую трубку.
Все остальные студенты стояли кругом с кружками в руках. Когда мы вошли, они повторяли хором:
– За Родину! За Родину!
Они чокались с саксонскими солдатами, которые тоже находились тут.
Не успели мы сделать и четырех шагов, как все смолкло.
– Не стесняйтесь, товарищи! – крикнул Циммер. – Продолжайте читать! Мы тоже не прочь узнать новости.
Но нашему предложению они не последовали. Длиннобородый слез со стола, сложил газету и спрятал ее в карман.
– Мы уже закончили, – сказал он.
– Закончили, закончили, – закивали остальные, переглядываясь друг с другом с каким-то особым выражением.
Саксонские солдаты вышли на двор и исчезли.
Хозяин принес нам две кружки мартовского пива. Циммер попытался вступить в разговор с соседями, но студенты, извиняясь, стали уходить один за другим. Я понял, что они ненавидят нас, хотя и не выражают этого открыто.
Во французской газете, которую принес нам хозяин вместе с пивом, сообщалось о заключенном перемирии и о конференции, которая обсуждала условия мира.
Это известие, разумеется, доставило мне удовольствие. Циммер прерывал мое чтение каждую минуту и на весь зал делал свои замечания:
– Перемирие! Разве мы нуждаемся в перемирии? Мы? Мы раздавили пруссаков и русских при Лютцене, Баутцене и Вурцене и теперь должны уничтожить их вконец! Все дело в характере нашего императора… он чересчур добр! Это его единственный недостаток. Если бы он не был так добр, мы были бы господами над всей Европой!
Циммер поглядывал направо и налево, ожидая встретить сочувствие, но все молчали, уткнув носы.
Наконец мы расплатились и вышли. На улице Циммер сказал мне:
– Не понимаю, что с ними сегодня сделалось. Мы в чем-то им помешали.
Я подумал, что эти студенты – члены того тайного союза Тугендбунд, о котором мне когда-то рассказывал пастор.
Плотно пообедав в соседнем трактире и выпив две бутылки белого вина, мы вернулись в госпиталь. Нам сказали, что теперь мы как выздоравливающие будем жить в казарме Розенталь. Это было что-то вроде лазарета для раненых под Лютценом, которые уже начинали поправляться. Здесь была заведена обычная казарменная жизнь, но появилось гораздо больше свободного времени.
За шесть недель, проведенных в этой казарме, мы с Циммером исходили все окрестности. За городом останавливались на каком-нибудь постоялом дворе. Нам не только не давали в долг, как во времена битвы при Иене, но еще и брали втридорога.