Реки Лондона - стр. 22
– Как насчет того, которое все равно уже замешано в этом деле?
– А чего это мы пьем у тебя? – поинтересовалась Лесли.
– Потому что с собаками в паб не пускают, – ответил я.
Лесли сидела на моей кровати. Она наклонилась почесать Тоби за ушами – тот заскулил от удовольствия и стал тыкаться ей лбом в коленку.
– А ты бы сказал, что это специальная охотничья собака, работает по призракам.
– Мы не охотимся на призраков, а ищем следы сверхъестественной энергетики, – уточнил я.
– Он что, правда волшебник? – спросила Лесли. – Так и сказал?
Я начинал жалеть, что рассказал ей.
– Правда. Я видел, как он колдовал и все такое.
Мы пили «Гролш» – Лесли умыкнула один ящик с общей рождественской вечеринки и припрятала в кухне под стенкой, за оторванным куском гипсокартона.
– Помнишь типа, которого мы на прошлой неделе задержали за разбойное нападение?
– Забудешь такое, как же.
Истинная правда – меня в тот раз крепко приложили о стену
– Так вот, похоже, ты тогда слишком сильно ударился головой, – сказала Лесли.
– Да нет же! – сказал я. – Все это существует на самом деле – и призраки, и магия.
– А почему же тогда я не чувствую, чтобы что-то изменилось? – спросила она.
– Потому что все это было и есть вокруг тебя, просто ты никогда не замечала. Ничего не изменилось, вот ты ничего и не чувствуешь. Прикинь? – сказал я и допил бутылку.
– А я думала, ты рационалист, – буркнула Лесли, – и веришь в научный подход.
Она протянула мне новую бутылку, я приподнял – мол, твое здоровье!
– Слушай, – стал я объяснять, – вот мой папа всю жизнь играл джаз – знаешь, да?
– Конечно, – ответила Лесли. – Помнишь, ты меня с ним даже знакомил? Он мне очень понравился.
От этих воспоминаний меня чуть не передернуло.
– А ты знаешь, что главное в джазе – это импровизация?
– Нет, – ответила она, – я думала, главное – петь про большие бабки и деревянные смокинги.
– Забавно, – усмехнулся я. – А вот я как-то раз застал папу трезвым да и спросил, как он понимает, что именно надо играть. И он сказал: «Свою». Идеальную сольную линию просто сразу чувствуешь. Надо только ее нащупать – и все, дальше она сама тебя ведет.
– Ну и к чему ты это?
– А к тому, что способности Найтингейла укладываются в мою картину мира. Это мое, моя «сольная линия».
Лесли расхохоталась.
– Так ты у нас волшебником стать решил?
– Не знаю.
– Врешь, – сказала она, – тебе хочется стать его учеником, овладеть магией и научиться летать на метле.
– Вряд ли настоящие маги летают на метлах.
– Сам-то понимаешь, что несешь? – спросила Лесли. – Ну откуда тебе знать? Вот мы тут сидим, а он, может, как раз носится где-то неподалеку.
– Ну когда у тебя есть такая машина, как «Ягуар», ты вряд ли будешь страдать фигней типа полетов на метле.
– Тоже верно, – согласилась Лесли, и мы чокнулись бутылками.
Снова ночь, снова Ковент-Гарден, снова я. На этот раз с собакой.
Плюс ко всему сегодня еще и пятница, то есть вокруг полно вдрызг пьяной молодежи, говорящей на дюжине разных языков. Тоби мне пришлось взять на руки, иначе он тут же потерялся бы в толпе. Пес был в восторге от прогулки – он то рычал на туристов, то вылизывал мне лицо, то пытался засунуть нос под мышку проходящим мимо людям.
Я предложил Лесли присоединиться ко мне в формате бесплатной переработки, но она почему-то отказалась. Переслал ей фото Брендона Купертауна, и она пообещала внести его данные в ХОЛМС. Было чуть больше одиннадцати, когда мы с Тоби добрались наконец до площади у Церкви актеров. Найтингейл поставил свой «Ягуар» максимально близко от храма, но вне зоны досягаемости эвакуатора.