Река жизни - стр. 8
Но пока середина лета. А оно в средней полосе России спокойное. Светит ласковое солнышко. Дома утопают в зелени. За заборами цветы глаз радуют. Луга еще с сочными травами, и воздух пьянит от запахов скошенного сена. Даже на птиц это спокойствие распространяется. Летают без криков своих птичьих, не галдят. Облака застыли, не торопятся, решили отдохнуть. С реки доносятся детские крики и смех. Пожилые люди на завалинках сидят, косточки греют. День летний длинный, можно и много дел переделать, и отдохнуть.
Осенью, с холодами, появилась в доме Никитиных нищенка. Ходила от деревни к деревне и побиралась. Не было у нее ни дома, ни семьи, вот нужда ее и гнала. Звали ее Филимонихой, по имени давно умершего мужа. Анисья предложила ей пожить у них да за дитем приглядеть. Так повелось на Руси: у кого не было старших детей, приглашали жить чужую одинокую старушку – нянчить ребенка. С радостью согласилась Филимониха: стара она стала, и пугала ее надвигающаяся зима. Левая рука у нее была увечная, но старуха умела все делать правой: и дитя спеленать, и чугунок в печь поставить, и крошки со стола гусиным крылом смести. Так у Василисы появилась нянюшка.
Дочь росла, познавала мир, в который пришла. Она уже досконально изучила свою люльку, любила ее покачивание и звуки, которые та при этом издавала. Скрип-скрип-скрип… Если бы она умела говорить, то обязательно бы повторила это красивое слово: скрип… Но почему люлька качается только тогда, когда кто-то из взрослых рядом? А ей хотелось, чтобы она всегда покачивалась. Девочка быстро сообразила, как привлечь к себе внимание. Няня или мама возвращались тогда, когда она плакала. И всякий раз она думала: сразу покричать, или полежать да вокруг посмотреть, а можно и поспать, если сытая. Шевелить руками, ногами, вертеть головой тоже интересно. Только устаешь быстро. Вообще-то не капризная девочка растет. А чего этих взрослых напрасно беспокоить… Они вон, как муравьи, все работают, все куда-то спешат. Заботятся о Василисе, а когда глядят на нее, улыбаются. Значит, ей рады!
Она уже несколько месяцев в этом прекрасном мире, и ей хорошо в нем. Изучение этого мира начала Василиса с потолка. Но был он однообразный, темный, и ей это быстро наскучило. Тогда она скосила глаза и увидела стены. Вот это другое дело. На них подвешены полочки. На полках что-то стояло, но она не знала этому названия, да и для чего это надобно, ей тоже было неведомо. Днем стены оживали. По ним бегали светлые пятнышки, и взрослые их называли солнечными зайчиками. Когда подрастет, она обязательно одного поймает и будет с ним играть. Он такой светлый и, как ей кажется, теплый.
Но как она не любила, когда ее оставляли в люльке одну! Родители постоянно куда-то уходили, потом возвращались, поговорят с ней, потормошат, обнимут, покормят и опять уходят. Чаще с ней та, которую родители называют нянюшкой. Маленькая, и лицо в морщинках. От нее теплом пахнет. Она всегда рядом. Правда, иногда няня отодвигает часть стены и уходит. Тогда стена в этом месте скрип издает: как люлька, только неприятный. Взрослые входили и выходили из избы, отодвинув часть стены.
Скоро она поняла, что самое важное в их избе – это огонь. Взрослые ему постоянно кланялись и что-то в него ставили, а потом вынимали. Ей нравилось смотреть на пламя, она даже сердилась, если кто-нибудь заслонял его. Огонь ее так завораживал, что ей вообще не хотелось капризничать. Василиса даже чувствовала огненных зайчиков у себя на лице. Ей становилось тепло и уютно. Иногда она так и засыпала, глядя на пламя в печи.