Rehab - стр. 11
– А где находится дача? – спросил я.
– Тут недалеко, в поселке Малые просеки, там прекрасная сосновая роща, – ответил дядя. – Руся, как приедем, растопи камин в моем кабинете, затем принимайся к обеду.
– Хорошо, Василь Николаевич, – женщина кивнула.
– А то я с самого утра ничего не ел, а еще работать нужно. Клим, я надеюсь, ты-то хоть позавтракал?
– Да, Руся приготовила, – и он одобрительно кивнул. С самой первой встречи у вокзала я все ждал, когда он обратится ко мне с расспросами по поводу мамы, про жизнь в Одессе, про наш дом, но ничего этого не было, никакого намека на то, что ему было интересно хоть что-то связывающее нас как родственников. Он был человеком занятым, на висках уже проблескивала седина, лицо покрыли глубокие морщины. Он много курил, пока мы ехали, и все смотрел на часы.
В половине четвертого где-то в лесной местности машина остановилась. Мотор отказывался заводиться, как бы над ним ни колдовал водитель.
– Ну что там еще? – выглянул из окна Василь Николаевич.
– Товарищ Гриневский, сейчас починим, – выпалил тот.
Василь Николаевич вышел из машины и подошел к водителю.
– Этим нужно было заниматься вчера, а не сейчас! Почему машина не готова, я спрашиваю?
– Так товарищ Гриневский, работала ведь! Исправна была!
– Вижу я, как она была исправна, раз застряли неизвестно где! Бардак! – и Василь Николаевич достал из портсигара новую папиросу и закурил. Он расхаживал взад-вперед и постоянно повторял: «Бардак!»
– Щенкевич тебе когда сказал машину сделать? – набросился он снова на водителя.
– За неделю, – ответил водитель.
– Да что ты встал? Чини давай! «За неделю!», – и сплюнул.
Все то время, пока Василь Николаевич ругался с водителем, Руся сидела спокойная, даже не обернулась ни разу в их сторону. Она смотрела в окно и думала о чем-то своем, должно быть, привыкла к характеру дяди.
– Товарищ Гриневский, подтолкнуть бы надо, – сказал водитель.
– Так толкай! Коль надо! – отрезал дядя.
– Так как же это? Мне нужно, чтобы сзади кто-нибудь подтолкнул, – растерялся водитель.
– Ишь ты! Предлагаешь мне машину толкать? Как фамилия?! – грозно закричал Василь Николаевич.
– Виноват, товарищ Гриневский!
– Виноват – твоя фамилия? Оно и видно! Как фамилия, я спрашиваю?
– Ларин, сержант Ларин! – ответил водитель.
– Так и запишем, – сказал дядя, и, взяв папиросу зубами, он достал блокнот и что-то туда записал. Водитель побледнел, и на лице выступили капли пота.
– Давайте я, – я вышел из машины и подошел к капоту, где стоял дядя.
– Чего ты? – удивился Василь Николаевич.
– Подтолкну, – ответил я.
– Сидел бы лучше в машине, – отрезал дядя и отвернулся.
– Да я серьезно. Как видно, если не подтолкнем, то и не поедем, – вздохнул я. Дядя внимательно на меня посмотрел, а затем кивнул водителю.
– Не поедем?
– Не поедем!
– Ну ладно, черт с Вами, толкай, – и он похлопал меня по плечу. Я обошел автомобиль и стал ждать сигнала.
– Давай! – крикнул водитель, и я со всей силы уперся в автомобиль плечом и руками. Машина сдвинулась с места. Я напрягся еще сильнее и, ногами упершись в землю, толкнул автомобиль – он сдвинулся с места, что позволило мне сделать пару шагов; дальше стало легче: то ли мы с горы съезжали, то ли по инерции все пошло, но я начал бежать, толкая перед собой автомобиль. В какой-то момент мотор, отказывавшийся заводиться, выдал пару хлопков и завелся.