Речь против языка - стр. 13

Часто говорят, что ряд наук (языкознание, физиология[62] и психология речи, патология[63] речи и мышления, логика[64] и поэтика[65]) имеет один и тот же объект. Это означает, что все они оперируют одними и теми же индивидуальными событиями или индивидуальными объектами. Однако процесс научной абстракции[66] протекает во всех этих науках по-разному, в результате чего мы строим внутри теоретической системы различные абстрактные объекты…[67]

Что такое эти абстрактные объекты? Это средства для характеристики объективно-реальных индивидуальных процессов (событий, явлений) описываемой области (примеч. lxxi), а более строго абстрактная система объектов понимается как «все множество возможных (моделирующих) интерпретаций»[68] (примеч. lxxii), объединяющее логические модели, вернее, конкретные логические модели (не логические исчисления). Таким образом, наряду с индивидуальными процессами или объектами мы получаем построенные под определенным углом зрения модели[69], обобщенные понятием абстрактной системы объектов…

Совокупность конкретных объектов научного исследования – это и есть объект данной науки. Абстрактная система объектов или совокупность (система) абстрактных объектов образует предмет данной науки (примеч. lxxiii, lxxiv).

Пустословие и нелепость написанного («ряд наук имеет один объект, объекты – это средства, совокупность есть объект, система образует предмет») становятся ясными при простом разборе его по составу с одновременным обращением к словарям греческого, латинского и русского языков[70]. В словаре В.И. Даля имя действия «бредить» кроме значения «бессвязно говорить» имеет еще несколько смыслов: грезить (в горячке), молоть вздор по доброй воле, городить чепуху, врать.

Показательно также употребление бредящим местоимения «мы». До Февральского переворота 1917 г. в русской речи от первого лица это местоимение было прилично в писанине хозяина, например, природного русского императора. Израильский славист М. Вайскопф приписывает такую же привычку[71]тов. Сталину (примеч. lxxv), что подтверждают свидетели, как и то, что вождь любил говорить и от третьего лица (например, «ЦК считает, что…») (примеч. lxxvi). Сталин учился в семинарии, имел хорошее представление о древнегреческом языке. Уроженец Вятки В.М. Молотов отметил, что «Сталин знал очень хорошо античный мир и мифологию. Эта сторона у него очень сильная» (примеч. lxxvii). Сталина вполне можно назвать классическим филологом.

Употребление местоимения «мы» вместо «я» указывает на готовность писателя отвечать за свои слова не только лично, но и в составе группы лиц, действующих по предварительному сговору или без оного (примеч. lxxviii). Для речи классического филолога все отмеченные особенности языка психолингвиста просто немыслимы.

Опыт не раз сидевшего в узилище М.В. Ломоносова не был учтен создателями психолингвистики. Они пошли по опасному пути, втягивая в живой великорусский язык слова из мертвой литературной латинской речи. Несчастья живого латинского языка италиков в восстановленной Августом республике (Res publica restituta) повторились с русским языком в СССР и странах соцлагеря (примеч. lxxix).

Глубокое понимание происшедшего лежит на поверхности, но для полного овладения картиной необходимо вспомнить историю живого латинского языка, оставившего след в виде мертвой литературной речи. Считается, что латинский язык умер, и уже почти две тысячи лет никто не может услышать живой речи италиков. Но это не так (примеч. lxxx).