Ребенок его любовницы - стр. 31
— Куда уедете? — вскидывается в груди тревога.
Он запинается. Открывает рот, зависает так на несколько секунд, а после давит:
— К маме.
Руслан врет. Я чувствую это каждой клеточкой тела, каждым нервом. Волоски на затылки встают дыбом от плохого предчувствия. Вдруг папа все же прав и Руслану грозит опасность? Что с ним происходит? Откуда столько недомолвок, столько нелепых поступков?
— Руслан, — тихо зову я его. Ветров упрямо не поднимает голову, сильнее сжимает челюсти, отчего желваки на его скулах напрягаются. Поколебавшись, протягиваю руку и касаюсь его плеча. Слегка встряхиваю, привлекая внимание. Он неохотно смотрит на меня.
И я вздрагиваю.
В его взгляде столько боли и отчаяния, что на ум сразу приходит сравнение — загнанный зверь. Но не тот, что до последнего вдоха готов сражаться за свою жизнь, а тот, кто уже совсем обессилен и смирился со своей участью.
Горло сковывает судорогой. Часто моргаю, потому что чувствую, как на глаза набегают слезы.
Мне страшно. Животный ужас подкрадывается со всех сторон и ввергает меня в состояние оцепенения.
Мне страшно за себя, за Сашку. За Руслана.
Неизвестность люто пугает.
— Ветров, — все же нахожу в себе силы спросить, — у тебя все в порядке?
Тихий, колючий смешок. Руслан опускает веки, скрывая свой взгляд от меня, но не двигается, не пытается сбросить мою ладонь со своего плеча. Замирает, как и я.
— Глупый вопрос, не находишь? — хрипит он. Прочищает горло и поясняет: — Эти дни нельзя назвать самыми счастливыми в моей жизни. Как и последние месяцы, впрочем.
— Я не… про Лиду. У меня нехорошее предчувствие, Руслан. Словно у тебя случилось что-то гораздо страшнее… и опаснее, — говорю и тут же досадливо закусываю губу, боясь, что ляпнула лишнее.
— Это не должно тебя волновать, — как-то обиженно отвечает он. — Уж точно не после всего.
— Несмотря на случившееся, ты мне… дорог. Мы были близки, я тебя… любила. И так просто подобные отношения, привязанности не забываются, не выбрасываются из памяти. Есть что-то, что мне нужно знать?
Затаив дыхание, жду ответ. Секунды тянутся одна за другой, но Руслан не произносит ни слова. Его глаза все так же прикрыты, линия челюсти отчетливо проступает даже сквозь щетину. Вижу как подрагивают его губы, будто Ветров вот-вот заговорит, но он упорно продолжает хранить молчание.
Тишина, повисшая между нами, горчит и пахнет тленом. Невыносимый груз, прибивающий мое тело к земле, заставляющий его наливаться тяжестью. Все это кажется нереальным, ненормальным, слишком болезненным.
— Ты бы сказал мне, если бы тебе грозило что-то плохое?
— Нет.
Этот ответ вырывается у него еще до того, как я произношу последнее слово. Импульсивный, почти гневный отклик на вопрос, такой простой и одновременно сложный.
Я теряюсь. Настолько не ожидала такой категоричности, что не знаю, что сказать дальше. Ветров с шумом выпускает воздух из легких, открывает глаза, отстраняется, от чего моя ладонь почти безвольно соскальзывает на скамью, и встает, спрятав руки в задние карманы джинсов.
— Если бы мне что-то угрожало и это что-то могло зацепить тебя — я бы хранил молчание до последнего, Ксюш. Ты… Ты слишком важна для меня, слишком дорога, чтобы я подвергал тебя опасности. Тебе не о чем переживать.
— А если я переживаю о тебе? — Я встаю со скамьи и замираю совсем рядом с Русланом, не отводя взгляда от его лица.