Развод в Новый год, или Ёлка из-под палки - стр. 8

– Потапова, ты рехнулась?! – кричит мне в спину Свиридов.

А я замахиваюсь и со всей дури бью мужа-изменника по плечу.

– Ай! – взвизгивает он, подпрыгнув на месте.

Резко оборачивается и, не успев переварить, что пора стирать довольную улыбку с морды лица, получает от меня ногой по яйцам.

Заскулив, складывается пополам и опускается на колени.

– Получай, кобелина поганая! – рычу, опять замахиваясь.

Ушатать мужа не позволяют Свиридов, закрывший его собой, и Градов, перехвативший мою руку.

Ваня воет, держась за пах. Свиридов велит, чтобы я угомонилась. А Градов молча отталкивает меня в сторону.

Проклятая мужская солидарность!

Но пусть не рассчитывают, что обиженная женщина легко сдается и прощает.

Не позволяют разделаться с этим козлом, значит, разбомблю его машину.

Подбегаю к «японцу» в кредит и ударяю битой по лобовому.

– Эй, ты че творишь?! – надрывается Ваня. – Мне за нее еще четыре года платить!

– И не говори! Не жена, а монстр! – рычу зло и бью по капоту.

Срабатывает сигнализация. Отовсюду стекаются соседи. Ваня распускает сопли. А я как обезумевшая продолжаю долбить машину. Это ведь на ней он катал свою курицу, когда «задерживался на работе». В ней я однажды нашла фольгу от презерватива, но поверила Ване, что она у кого-то из коллег из кармана выпала, когда подвозил до работы. На ее чехлах я обнаружила следы помады во время стирки, а Ваня доказывал, что это моя, хотя я никогда не крашусь настолько ярко…

– Сволочь! Скотина! Мразь! Какая же ты мразь, Корольков! – яростно реву, выбивая стекла и сминая крылья машины.

Соседи уже не просто таращатся, а пытаются меня остановить. Кто-то кричит на Ваню, кто-то – на меня, некоторые виноватыми выставляют Градова и Свиридова. Но мне не до них. Занята я.

И продолжается этот доблестный бой насмерть до тех пор, пока мне не заламывают руки и не толкают на помятый капот.

– Так, хватит, дамочка! – рявкают представительно, и я чувствую холодный металл на запястьях.

Шмыгаю носом, смаргиваю слезы и вижу, что Градова и Свиридова уже заталкивают в автозак, а двое правоохранителей лезут в Лехину машину – проверяют на наличие запрещенных препаратов.

– Че принимала?! – требуют от меня, оторвав от капота.

Я стискиваю зубы от боли в руках. Наблюдаю, как Ваню тоже поднимают со снега и ведут к автозаку. Он скулит, что я идиотка. А я плюю ему в спину, что он гондон.

– Лариса Васильевна, – напоследок бросаю соседке, глазами выцепив ее в толпе, – позвоните маме!

– Позвоню, Улечка, позвоню, – обещает она, перекрестив нас в воздухе.

Хорошая бабуля. Всех любит как родных. И мама моя хорошая. Сначала хорошенько мне вставит, потом еще лучше – Ване. Она его предупреждала, чтобы меня не обижал. Не послушал. Пусть теперь получает.

Меня заталкивают в нашу общую дружную компанию и усаживают рядом со Свиридовым прямо напротив Градова. Повезло моему пока еще мужу, а то я бы всю дорогу его промеж ног каблуком сапога пинала.

– А с тобой не соскучишься, – пыхтит Леха с нервной улыбкой.

– Кто бы говорил! – скалюсь в ответ. – Забыл, как тебя с моим братцем моя мать постоянно из ментовки вытаскивала?

– Из отделения полиции, – поправляет меня молодой сопровождающий. – А вы, выходит, наши частые гости?

– Помалкивала бы ты, Потапова, – хмыкает Свиридов, – а то эти оперуполномоченные могут нас у себя в гостях весь Новый год продержать.