Развод в Новый год, или Ёлка из-под палки - стр. 11

– Знаю, Миш. Спасибо тебе большое, Любаше привет. С наступающим.

– И тебя.

Я со своим деверем за всю жизнь не рассчитаюсь. Сначала сына от решетки уберегал, теперь дочь чудит. Не дети, а… дар Божий!

Возвращаюсь за столик, где хохочут подруги, хватаю сумочку и торопливо прощаюсь:

– Девочки, мне очень жаль, но мне пора. У меня дочь мусора загребли. Надо выручать.

– Шутишь, что ли? – не верит Светланка.

– Я тоже надеюсь, что все вокруг пошутили, и это окажется просто розыгрыш, – отвечаю, ища номерок из гардероба. – Но, к сожалению, сейчас меня ждут в участке.

– Во те на! – Марья Леонидовна допивает содержимое своего бокала и встает. – Я с тобой.

– И я, – подпрыгивает Светланка.

– Я тоже тут сидеть не собираюсь, – присоединяется Ленка. – Мы уже дошли до нужной кондиции, чтобы поставить этих мусоров на место. Да кто они такие, чтобы дочку нашего главбуха арестовывать?!

– Вот именно! Они еще не знают, с кем связались! Я, между прочим, отличный правозащитник, – напоминает Марья Леонидовна о своей специальности, в данный момент никак не вяжущейся с этим коротким красным платьем и колготками в сеточку.

– Забираем Ульянку и едем к Ксю! – за всех решает Светланка. – Можно было бы ко мне, но у меня дочь и внуки дома…

Я закатываю глаза. Отвязаться от коллег не выйдет. Не для того мы целый месяц к этому мини-корпоративчику готовились.

– Ладно, – сдаюсь я. – Вызывайте такси.

– Ну ты и чудило, Потапова, – ворчит Леха, расхаживая по камере.

Допрашивать нас особо не стали. Забрали средства связи, оформили, закрыли и пожелали счастливого Нового года. В отделении всем не до нас. Они тут уже мишурой обвешанные ходят и стаканами чокаются.

Я сажусь на лавку и откидываюсь спиной на стену. Выдыхаю. Поверить не могу, что весь этот кабздец наяву происходит. Не Эмираты, на которые я рассчитывал, а обезьянник в компании какой-то психованной парочки и самого безбашенного друга.

Чмо с подбитыми яйцами забивается в угол. Но Ульяна Вячеславовна, мать ее, старательно делает вид, что отныне он для нее пустое место. То ли руки марать не хочет, то ли гордость берет верх над желанием убить, то ли одумывается, что тут лучше не шуметь.

– Мы с Максом уже должны быть в сауне, а из-за тебя застряли в обезьяннике. Бля, там телки стынут… Массажистки, точнее, мерзнут, – делится Леха нашими несостоявшимися планами.

Ульяна Вячеславовна стоит напротив меня и, поджав губы, разглядывает свой маникюр. Красивая она. Не смазливая, а именно красивая.

Крупные локоны каштановых волос, большие зеленые глаза, чуть вздернутый носик, умеренно пухлые губы и изящный овал лица. Рост средний, талия на месте, ноги ровные. Никогда не встречал такой безупречной природной красоты.

Хотя нет, вру.

Моя главбухша в свои сорок семь тоже жару дает. Мужики шеи сворачивают. Она несколько месяцев назад муженька из дома выперла, кажется, тоже за измену, так я даже задумался, а не поухаживать ли за ней. Наверное, надо было рискнуть. Бросил бы Веронику тогда, и сейчас сердце не рвалось бы на куски.

Сука.

Какая же она сука…

– Эй, Макс, ты че молчишь? – наезжает на меня Леха. – У тебя же есть какой-нибудь знакомый адвокат. Право на звонок никто не отнимал. Связывайся с ним. Пусть достает наши сраки отсюда.

– Моя мама все уладит, – произносит Ульяна Вячеславовна.