Развод. У тебя есть дочь - стр. 2
— Да, когда они приедут маму искать?
— Все, я им звоню…
Прикладываю телефон к уху, и Аня с тяжелым вздохом приваливается ко мне:
— Да уж.
— А папа у тебя есть?
— Есть, — Аня медленно кивает, — но он часто кричит, что он не мой папа. Он меня не обнимает…
Стискиваю зубы и зажмуриваюсь.
Ко мне привалилась в детской печали и незамутненности чужая ошибка, и меня начинает трясти от страха, что это мой муж постарался, и от дикой жалости к маленькому человеку.
— Здравствуйте, — говорю я, когда раздается строгий голос дежурного. — Тут такое дело… Мне подкинули чужого ребенка…
Аня трет нос и покачивает ножками.
— Куда подкинули?
— Незнакомая девушка всучила девочку лет пяти и ушла…
— Куда?
— Я откуда знаю?
— Всучила ребенка и ничего не сказала?
Аня вытаскивает из кармана карамельку в зеленой обертке и протягивает мне. Я качаю головой, а сама готова разрыдаться. Аня пожимает плечами и разворачивает обертку.
— Девочка не ранена?
— Нет… Вроде бы нет…
Аня сует карамельку в рот и задумчиво сосет ее. Расправляет фантик и затем прячет его в карман:
— Такого у меня еще нет.
— Когда вы будете?
— Адрес какой?
Я диктую адрес. Свой адрес вместе с номером квартиры.
— Минут тридцать. Ожидайте.
Гудки, и я прячу телефон в карман. Маникюр отменяется.
— Ты голодная?
— Поплитеские едут? — поднимает взгляд.
— Едут.
— Хорошо, — кивает и опять смотрит перед собой, сосредоточенно рассасывая карамельку.
— Ты голодная? — повторяю я вопрос.
Возможно, я поступаю неверно. Возможно, я дура дурой, но я уже сама замерзла. Мой гнев, ревность и растерянность подождут.
Аня кивает.
— Пошли, — встаю.
Аня смотрит на меня с подозрением:
— Вы хорошая тетя?
— Я сейчас пытаюсь быть ею, — сглатываю.
— Получается?
— Не знаю.
— Я тоже часто стараюсь быть хорошей девочкой. Но… не получается.
Я не выдерживаю взгляда детских глаз, в которых вижу тень Руслана, и отворачиваюсь, прижав дрожащие пальцы к губам:
— Господи…
— Идем, — Аня соскакивает со скамьи. — Плохие не зовут кушать.
— Зовут, — шепчу я и вновь смотрю на Аню. — И обещают разное.
Недоуменно причмокивает.
— Все, — подталкиваю ее вперед. — Идем, а то я сейчас сама запутаюсь.
Оглядывается и хмурится:
— А что кушать будем?
— У меня есть куриный суп и утка с картошкой, — вздыхаю я, — и шарлотка.
— Шалотка?
— Шарлотка. Сладкий пирог с яблоками.
— Ладно, — деловито топает к кованым воротам мимо припаркованных машин. — Суп не буду, а утку еще не ела.
Достаю ключи и, придерживая Аню за ворот пальто, веду к калитке. Прикладываю ключ к панели домофона. Раздается писк.
Завожу Аню за калитку, и мы идем ко второму подъезду. Она останавливается и с интересом смотрит на детскую площадку. Поправляет шапку и оборачивается на меня.
— Ань, сейчас не до игр, — тихо отзываюсь я, а в груди в очередной раз переворачивается сердце.
Кивает, и мы продолжаем путь. Пятится, когда мимо проезжает лихой мальчишка на роликовых коньках, и прижимается ко мне. Медленно выдыхает и серьезно говорит:
— Напугал.
— Да, — шепчу я. — Любят тут погонять.
— Угу.
В подъезде Аня с интересом оглядывается, резюмирует, что у меня тут красиво и чисто. И много места. Удивляется диванчикам в холле, пальмочкам в горшках и большой люстре у потолка.
— Идем, — я аккуратно подталкиваю ее вперед к лифтам.
— А кто это рисовал? — указывает на одну из картин на стене с летним пейзажем в массивной золотой раме.