Развод с неверным - стр. 23
Мне нравится, что места зонированы высокими перегородками из светлого натурального мрамора с черными прожилками, по которому полотном стекает вода.
Ее ненавязчивый плеск приглушает голоса гостей за соседними столами, а сам мрамор закрывает от ненужных взглядов — такое уединение дает мне шанс немного расслабиться и перестать сравнивать себя с другими женщинами.
Хотя я сейчас уникальна в своем роде и со стороны могу даже показаться слишком дерзкой и самоуверенной, потому что имела смелость заявиться сюда в простых джинсах и оранжевом свитере, в то время как остальные женщины одеты в платья или роскошные костюмы, сшитые из благородных тканей.
Я не хватаюсь за сердце, когда открываю меню и вижу цены — для Бельского не проблема угостить меня ужином. У него много денег, и он привык так жить.
И он не Слава, который трясся над каждой копейкой.
Я голодна, но вместо того, чтобы погрузиться в выбор блюда и попробовать что-то, что сама не смогу себе никогда позволить, я парюсь о том, как буду выглядеть со стороны в момент поедания этого самого блюда.
Не буду ли я выглядеть смешной или непривлекательной?
А если где-то попадется кунжут, и он застрянет у меня между зубов? Я не замечу этого и улыбнусь Бельскому…
Черт… ну какой на фиг кунжут?
— Могу я принять ваш заказ? — услужливо спрашивает официант, подошедший к нам через некоторое время.
Бельский захотел горячее блюдо с мясом. Да, он такой крепкий и сильный мужчина, и его выбор, ожидаемо, падает на что-то сытное.
— Я… я буду кофе, — нерешительно говорю официанту и захлопываю меню. — Обычный черный. Без всего. — И ловлю на себе слегка удивленный взгляд Бельского. — Я не голодна…
А вот мой желудок с этим категорически не согласен и в знак протеста требовательно урчит. Я краснею.
— Арин, может, все-таки закажешь еще что-то? — тактично уточняет Бельский.
Не открывая меню, интересуюсь у официанта:
— Салат «Цезарь» у вас есть?
— Да, разумеется.
— А кунжут в него не добавляете?
— Нет.
— Тогда мне этот салат. С курицей, пожалуйста…
Вот почему, когда я оказываюсь рядом с Бельским, мои мысли путаются и не поддаются контролю?
Я сама выдумываю страхи, и они пустяковые, но руки начинают дрожать, а сердце отчаянное бьется.
Я же совершенно не такая трусливая! Даже наоборот.
Но именно рядом с этим мужчиной я робею, у меня даже голос звучит тише.
Бельский не понтуется, ничем не напоминает о своем высоком положении при каждом удобном случае. Ему это не нужно. Его харизма и так считывается в его взгляде, манерах…
— Я бы хотел, чтобы ты называла меня Андрей, — немного подавшись вперед, говорит Бельский. — Без всяких отчеств. Не нужно официальности, когда мы с тобой вдвоем. И выкать тоже необязательно.
Он хочет неформального общения?
— Хорошо… Я постараюсь.
Его внимательный горящий непоколебимой решимостью взгляд заставляет меня ощущать себя обнаженной и беззащитной. Все мое тело словно наполняется электричеством в ответ на его внимание.
— И еще я хотел спросить, почему ты не рассказала Рите о поцелуе?
Прячу руки под стол и от волнения натягиваю рукава.
— Не хотела вас скомпрометировать… То есть… тебя…
И потому что если бы рассказа об этом подруге, второй раз Андрей бы меня не поцеловал. Никогда…
— Только поэтому? — спрашивает Андрей.
— Да…
— Ладно, — соглашается он, не переставая ни на секунду прожигать меня взглядом, от которого все внутри трепещет. — Дочка рассказывала, что ты увлекаешься какой-то магией?