Развод с императором драконов - стр. 35
Положив руку на каменный карниз камина, я сосредоточилась. Представила тепло — не пламя, нет, а само ощущение уюта, безопасности. Тот жар, который исходит от сердца, когда ты защищаешь что-то своё.
Магия откликнулась медленно. Она всё ещё сопротивлялась, будто проверяла: стоит ли. Но потом — мягкий толчок изнутри, как пульс, и очаг будто вдохнул. Искры вспыхнули, словно ожили, обхватили полено, и тотчас заклубился дымок, вспыхнул жар.
Я отступила на шаг. Пламя загудело, распространяясь, охватывая новую кладку дров. По комнате поползло тепло — не резкое, а глубокое, плотное, согревающее.
Пальцы заныли — отдача. Я знала, что надолго так не хватит. Но хотя бы на день. А потом — снова.
Живое пламя для живых людей.
Болезнь окончательно отступила, хотя, казалось бы, с приходом такой лютой стужи, могла добить нас всех, не прилагая особых усилий.
В хлеву блеяли козы — утренняя дойка уже закончилась, и Ания выносила тёплое молоко в глиняных кувшинах. Она делала это каждое утро и каждый вечер, терпеливо и молча, как будто родилась с ведром в одной руке и тряпицей в другой.
Куры всё ещё неслись, слабо, но стабильно. Утки… Утки становились всё тише — по двору чаще слышалось тихое «кря» вперемешку с глухим ударом топора и запахом мокрых перьев. Это была необходимость. Горячие бульоны и мясо — силы для выздоравливающих.
Запасы таяли.
Я это поняла, когда однажды открыла кладовую на кухне, а полки оказались… практически пустыми.
41. 8.4
Тем же вечером я поднялась к себе и достала шкатулку. Богатая, вычурная, покрытая узором из драконьих крыльев и жемчужных вкраплений, она была одним из немногих предметов, что остались со мной из прошлого. Память о той жизни, которая кончилась в тот день, когда Рэйдар сказал, что я — ошибка.
Я открыла крышку. Внутри — кольца, браслеты, колье, броши, серьги. Всё из золота, украшенное драгоценными камнями и кристаллами. Когда-то я даже не замечала их веса на себе.
Перебирая их пальцами, я впервые ощутила, насколько они холодные. И совершенно бесполезные.
Эти побрякушки мне сейчас не нужны. А жизни людей, за которых я в ответе — все еще на моих плечах.
Кажется, пришло время продать все это сверкающее золотое богатство. Пусть каждая монета станет дровами, хлебом или мешком зимних яблок.
Я закрыла шкатулку, убрала ее обратно в ящик стола и отправилась на поиски смотрителя. Нужно было узнать, когда его сын отправится в город.
Я вышла во двор, где мороз резал кожу, а воздух казался почти хрустальным. Мартен стоял напротив запертой двери хлева и ловко очищал от перьев тушку селезня.
Лицо мужчины прикрывал лёгкий туман от дыхания, а каждое движение звучало скрипом снега под сапогами. Он повернулся ко мне и приветственно кивнул.
— Доброго здравия, госпожа. Не отходили бы вы от каминов в такую стужу.
— Дышать свежим воздухом тоже нужно, — улыбнулась я.
Он усмехнулся и покачал головой.
— Когда уже зима спровадится, сил никаких нет. Морозы остановили восстановление деревень. Люди устали, земля мерзлая. Работы почти не ведутся.
— Нам бы запасы пополнить. Гедрик еще не вернулся? — спросила я тихо.
— Сегодня как раз с каретой домой прибудет. С утра можно отправиться, только напишите, что брать. Мне жалованье за зиму прислали, есть на что закупиться.
— Я тоже с вами поеду. Мне нужно к скупщику попасть.