Развод с императором драконов - стр. 23
— Слушаюсь!
Посланник склонился и побежал.
А Рэйдар развернулся, пересек галерею и направился вниз, к внутреннему двору. К полигону, на котором удобнее всего было обратиться и взлететь. Он шёл без слов, без лишних взглядов — и те, кто видел его в этот момент, отступали в сторону, замирали.
Воздух вокруг императора потрескивал, наэлектризованный, словно перед бурей.
На плацу было пусто, лишь дежурные воины остановились и низко поклонились. Он сбросил плащ на камни. Поднял голову к небу. Золотые знаки на его коже — те, что были невидимы для простого глаза — начали светиться. Магия, древняя, родовая, почувствовала зов и пробудилась в нём раньше, чем разум отдал приказ.
Время защищать. Время вспомнить, кто он есть.
В следующие мгновения человеческое тело стало лишь оболочкой, которую сжигал огонь. Кости трещали, мышцы ломались и собирались вновь. Плечи расправлялись, а кожа покрывалась плотной, чешуйчатой бронёй цвета закатного золота.
С глухим рёвом Рэйдар расправил крылья и взмыл в воздух, оставляя за собой горячий вихрь. Гвардейцы во дворе упали на колени, не осмелившись поднять взгляда.
Император Драконов отправился на запад.
Туда, где горела земля и проливалась кровь. Где враг посмел пересечь границу.
Он сам покажет им, что бывает с теми, кто забыл страх.
Конец интерлюдии
31. 6.1
Утро выдалось тревожным. Тяжёлым, гулким — будто сам воздух над Лаэнтором застыл в ожидании. Не было ещё и рассвета, когда я распахнула глаза, уставившись в тьму под потолком. Долго лежала неподвижно, не чувствуя тепла от шерстяного одеяла, не слыша собственных мыслей. Только глухое напряжение звенело в теле, как перед бурей.
Наконец, с тихим стоном я приподнялась и соскользнула ногами на пол. Каменные плиты были холодны, как лёд, и шкуры не спасали от этого. До зимы оставалось не больше пары недель, если судить по ночной сырости и острым порывам ветра, что выли в расщелинах оконных рам. Тяжёлые ставни дрожали, а щели скрипели, словно жаловались на мир.
Я подкинула в почти затухший камин дров, а затем зажгла свечу — трясущейся рукой, второпях, как в детстве, когда боялась ночных теней. Пламя вспыхнуло, выхватив из полумрака знакомые очертания комнаты. Тёмное дерево, тканевые занавеси, мои книги на столе, сложенные в небрежную стопку.
Почти не спавши, с головой, полной тревог, я села к столу и снова взялась за список.
Мука, крупы, фасоль и горох, травы… бинты, мази, нитки… Тёплая одежда. Одеяла. Детская одежда.
Мои пальцы мёрзли, чернила ложились неуверенно. Я прижала ладонь ко лбу, вздохнув.
Сегодня нужно еще разобраться с таинственными дверьми. Не до них будет, если в замок начнут стекаться беженцы.
Слишком много неизвестного. Слишком много того, что могло обернуться бедой в самый неподходящий момент.
Я умылась и надела простое, грубоватое платье из тёмно-серой шерсти, с высоким воротом и плотным поясом. На ноги — тёплые чулки и башмаки на мягкой подошве. Волосы заколола в узел, оставив пару прядей — уже небрежно, по привычке, как в дни учёбы, когда торопилась к рассветным занятиям.
Затем взяла список, сложила его и сунула в карман платья. Потом потянулась за плащом, но не накинула, а просто взяла с собой.
Когда я спустилась вниз, в воздухе уже чувствовались ароматы утренней стряпни. Кто-то хлопотал на кухне — я безошибочно узнала размеренные шаги жены Мартена, её негромкое бормотание себе под нос.