Развод. Плохая мама - стр. 46

Мне понравилось. И, возможно, я плохо справлялась вначале, но все усложнилось с ответственностью за ребенка. Как известно, я сбежала. Хотела остаться после своего поступка с мужем, но не смогла позволить ему простить меня.

Теперь я снова живу без плана.

Уезжая, я знала, что не вернусь никогда. Знала, что жизнь окажется скоротечной и тяжелой. Нет в русском языке таких слов, чтобы описать тот излом, который произошел внутри меня.

Я осознала все, но оказалось слишком поздно и уходя, я тащила за собой груз вины, весом в десятки тонн. И с каждым километром ее становилось все больше и больше. К месту назначения я уже еле шевелилась, проклиная и ненавидя себя. Да только это никогда и ничего не исправит.

Моя дочь не будет знать меня. Она даже не запомнит моего голоса, моего лица и редких за полгода моего нахождения рядом колыбельных. А он… откажется вспоминать и будет тысячу раз прав в этом.

Только я буду помнить. Каждую минуту своего существования за тысячу километров от них, буду помнить и не забывать то, что навеки разрушила сама своей эгоистичностью.

У меня не было плана. Я собрала последние деньги, что были на карте, ведь Даня не брал их никогда. Он тратил только свои на семью как бы сложно ни было. Там накопилось около тридцати тысяч за последние недели моих постоянных болезней и плохого самочувствия. Билет на автобус, и я просто ехала вперед.

Два дня непрерывного пути в автобусах, и я оказалась в небольшом сибирском городке Карасук.

Он довольно маленький, холодный и грязный в январе. Но главное то, что он чужой. Точнее, я тут была чужой для всех.

Снять захудалую комнату в общежитии за девять тысяч было не проблемой. Найти работу у частника в маленьком магазинчике тоже. Без документов, без санитарной книжки. Зимой ты снегоуборщик, летом дворник, убирающий вокруг, сажающий цветы у тротуара к магазину. А еще поломойка и порой сторож, по сути, просто ночующий внутри, не более того. Вот и все.

Каждый день. Без знакомств. Без лишних разговоров. Часто в тишине, которая пугала. Или в бессмысленных речах клиентов магазина.

Так странно. Раньше мне казалось необходимостью тишина, свобода и отдых. Сейчас они были адом, порождающим страхи вдобавок к тем, что, итак, причиняли много боли.

Месяц проходил за месяцем. Я не заметила, как прошел год. За ним второй.

Женщина, у которой я работала, часто вызывала на разговор. Задавала вопросы. Но я лишь отталкивала ее своей отчужденностью.

Ее интересовало, от чего я бегу. А ответ был очень прост и совершенно немыслим – от себя.

Вич в моем теле прогрессировал. Я заболевала очень легко, хотя старалась одеваться теплее, куталась в теплую куртку и носила шарфы. Даже летом не выряжалась в легкие вещи, но стоило кому-то чихнуть рядом, как я тут же подхватывала вирус.

Я знала, что есть антиретровирусная терапия. Но для ее получения мне пришлось бы открыть свою болезнь остальным людям. И единственное что меня останавливало, что придут к Данилу с Ирой домой и начнут задавать вопросы, таскать по лабораториям.

Это было не вариант.

Я худела на глазах. По прошествии еще нескольких лет, проблемы начались уже с кожей и волосами. Мои ногти стали желтеть. Быстро уставала от физической работы.

Я превращалась в ужасное существо и верила… Нет, я знала, что это то, что я заслужила.