Развод. Отпусти меня - стр. 10
, милый?
Слез нет, глаза сухие, есть только ноющая боль в груди и звенящее разочарование в голове. Резко выжимаю педаль газа и начинаю ехать в непонятном направлении, намертво вцепившись в руль побелевшими пальцами.
Думал, что можно так со мной, любимый? Можно нагло врать в лицо и втаптывать в грязь своим кобелиным поведением? Обесценивать мои чувства и играться с моей любовью?
Не на ту напал.
Стрелка на спидометре заходит за цифру 180, но я не сбавляю скорости. Лечу по трассе, чувствуя, как в крови кипит адреналин, но периферическим взглядом замечаю аварию на обочине. Резко жму по тормозам, отчего меня толкает вперед, но ремень безопасности тормозит мое тело, выворачиваю руль, и машина съезжает на обочину; включаю аварийку и выхожу из салона.
Воздух пронизан запахом бензина и гари, а также я улавливаю слабые металлические нотки крови. Расталкиваю зевак, собравшихся вокруг двух искореженных машин и вижу перед собой следующую картину: два пострадавших: один – полный седовласый мужчина, сидящий на темном асфальте и прижимающий тряпку к своей окровавленной голове; своим профессиональным взглядом оцениваю его состояние – стабильное, судя по тому как бурно он жестикулирует руками и громко разговаривает с женщиной. Другой пострадавший – молодой мужчина в стильном костюме, лежащий на асфальте в полусогнутом положении, опирающийся спиной на бампер искореженной машины. Вокруг него – лужа крови, осколки стекла и обломки автомобиля; лицо мужчины искажено болью, а его руки с силой надавливаю на бедро, пытаясь остановить кровотечение.
Боль от измены мужа тут же забывается, и нейроны моего мозга начинают быстро обрабатывать импульсы, пытаясь выстроить цепочку действий. Засовываю свои потрепанные чувства подальше и включаю логическое мышление.
Бросаюсь к раненому и лихорадочным взглядом осматриваю рану.
– Как давно кровотечение? – темная штанина мужчины с каждой секундой все больше пропитывается кровью. Молчит. Поднимаю глаза и вижу, что мужчина меня игнорирует, продолжая сжимать руками пульсирующую рану. – Я – врач, если не хотите истечь кровью до смерти, быстро отвечайте на мой вопрос.
– Пару минут.
– Черт, – ругаюсь себе под нос и скидываю пиджак со своих плеч. Хватаюсь за ремень мужчины и начинаю его расстегивать, звеня пряжкой. Брови раненого взлетают вверх, а в глазах бьется неожиданный вопрос, который он не в силах произнести вслух. – Это для жгута.
Резко выдернув из петель брюк кожаный ремень, начинаю затягивать его на мощном бедре мужчины выше раны, что дается не очень легко, учитывая, что мужчина мускулистый, а ремень сделан из качественного материала.
На все у меня уходит около двадцати секунд, когда я заканчиваю, кладу руки на рану и чувствую, как пульсация утихает, и кровь перестает течь. Мои белые штаны и бежевый свитер насквозь пропитаны алой кровью, я резко оборачиваюсь и вцепляюсь взглядом в лицо испуганной девушки.
– Скорую вызвали?
– Да, – судорожно кивает.
– Принесите аптечку, найдите мне листок и ручку, если нет – помаду.
Зеваки начинают суетиться, и я мысленно осуждаю их в том, что никто даже не попытался помочь пострадавшему. Поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Впервые за все это время я оцениваю внешность мужчины: на лице – боль, которую он так усердно пытается скрыть за маской мужественности, что только подчеркивает его абсолютную красоту. Линия челюсти настолько острая, что он мог бы огранять ею бриллианты. Прямой, аристократический нос, полные губы. И длинные темные волосы, собранные на затылке в небольшой пучок, падающие на глаза пряди и некоторые из них прилипли к потному лбу.