Развод. Она не твоя. - стр. 20

— Маш, не стоило, — сконфуженно бубнил Семен, переминаясь с ноги на ногу.

Его смятение было так очевидно, что только слепой дурак не заметил бы этого.

Я не была ни слепой, ни тупой. Больше не была.

— Та-дам! — выудила билеты и потрясла ими перед бледной физиономией Абрамова, — два билета, на твою любимую группу. На сегодня.

— Маш…

— И это еще не все. На пять часов я забронировала столик в прекрасном ресторане, с видом на набережную. Насчет Аринки не переживай, она у моей мамы. Так что сегодняшний вечер принадлежит только нам.

Ну как тебе подарочек, Семен? Судя по тому, как задергалась щека – не очень.

— Маш, прости я совсем забыл про юбилей, — начал он, нервно облизав губы, — а меня сегодня Перт Васильевич пригласил…на важную встречу. Я уже пообещал, что приду…

Угу, охотно верю. На важную встречу его позвали. Как же.

Я перевела взгляд на Спиридонова и сложила руки в просящем жесте, изображая из себя бедную, расстроенную овечку:

— Петр Васильевич! Умоляю! Отпустите моего мужа на сегодняшний вечер. Сами понимаете, дата такая важная. Я готовилась, — провела руками вдоль своего тела, — прическу делала. Подарок выбирала. Маму напрячь пришлось. И нам так хочется побыть вдвоем. Да, Семен?

Муж как-то неказисто кивнул, а Спиридонов все так же улыбался. Широко, открыто и ненатурально. Я все так же делала вид, что не замечаю этого.

— Конечно, Мария, — наконец произнес он, мазнув насмешливым взглядом по Абрамову, — Но только ради вас.

— Спасибо! Вы самый лучший и чуткий начальник на свете. — пока я растекалась в благодарностях, муж стоял рядом, словно каменное изваяние, и молчал.

20. Глава 4.5

— Ну, бывай, Семен, — бодро произнес Спиридонов, — жалко, что не сможешь придти, но семья – святое. Так что в следующий раз… может быть. В общем, желаю вам хорошо отдохнуть. Мария, мое почтение…

Склонил передо мной голову, обозначая поклон, а с виду вся такая счастливая и легкая, внутри просто кипела.

То ли от того, что этот старый перец вызывал у меня отторжение, и в его словах мерещился потайной смысл. То ли от того, что я кожей чувствовала разочарование собственного мужа, стоявшего рядом со мной, как кусок бревна.

— Хороший у вас начальник. Отзывчивый, — старательно пряча свои эмоции, улыбнулась я, — другой бы к черту послал. А этот отпустил…Надо в благодарность ему мой фирменный пирог испечь.

Семен поморщился, будто я сказала абсолютную глупость. Снял мою ладонь со своего локтя и направился в кабинет. Я за ним. Зашла внутрь, дверь аккуратно прикрыла и прислонившись к ней спиной, наблюдала за тем, как муж прошел к своему столу, раздраженно развязывая узел на галстуке.

— Сем, все в порядке? — спросила я, кое-как сдерживая сарказм.

Муж плюхнулся на кресло, запрокинул голову на подлокотник и, уставившись в потолок, тяжко вздохнул.

— Вообще-то не очень, Маш, — в голосе явное сожаление и укор, — обязательно было выставлять наши семейные дела на всеобщее обозрение?

Это что-то новенькое.

Когда это Абрамов начал стесняться наших семейных дел? Насколько я помню, для никого никогда не было проблемой ни позвонить жене в разгар дня, ни прилюдно меня поцеловать. Что изменилось?

— Ты стесняешься меня или наших семейных дел?

Он снова недовольно сморщился:

— Не говори глупостей. Просто было…неудобно.

— А, по-моему, было мило. И за нас все порадовались. Оксана вон чуть не прослезилась, да и Петр Васильевич за нас порадовался. Золотой мужик.