Развод - стр. 21

– Серьёзно? – складываю руки на груди, зеркаля его, и прищуриваюсь. – Вот так вот, да? Просто не имело значения, что ты когда-то спал с моей подругой? Ну то есть мы сидели в одной компании, алкоголь пили, праздники даже некоторые наши семейные отмечали, а ты даже не удосужился мне сказать, что она твоя бывшая?

– Да, Ира, я не видел в этом смысла, – Гордей отрывается от стены и засовывает руки в карманы брюк. Его, кажется, тоже разгоняет. Надо же, а я как-то подумала, что за последние годы он в принципе потерял способность испытывать и проявлять яркие эмоции. – Что бы это изменило? Ты бы лишилась подруги, а вы дружили хорошо, хоть мне это было и не по нутру. То, что было между мною и Ритой, было и закончилось очень давно. Да и серьёзными те отношения назвать нельзя. Я просто не посчитал это важным, не хотел, чтобы ты огорчалась.

– Так это ты так обо мне заботился, надо же. А мне предоставить выбор решать, что чувствовать, ты не подумал?

– Прости, Ира, – замечаю, как на его скулах очерчиваются желваки. Злится. Вроде бы извиняется, а голос звучит натянутой струной. – Мне стоило сказать, что я когда-то в своей жизни вообще трахался, а мир настолько тесный, что ты знаешь ту, с кем я это делал.

– Да! С моей подругой!

– Тогда она ею не была.

– Зато потом стала! Что ещё хуже. И знаешь, что? Она потребовала тебя обратно.

Гордей вскидывает брови и усмехается.

– Серьёзно? А ты что?

Издевается? Отлично. Пусть.

– А мне-то уже какая разница? – выплёвываю в ответ.

И тут нам обоим приходится резко остыть, потому что в гостиную выходят Светлана Викторовна и Вика. В густом воздухе, заряженном электричеством ссоры, повисает секундное молчание. И дочь, и свекровь тут же считывают напряжение, но обе решают смолчать.

– Ну что, сынок, поехали? – негромко спрашивает Светлана Викторовна. – Девочкам уже и отдыхать пора. Пока, земляничка моя, – целует Вику. – И ты, Иришка, отдыхай.

Свекровь приобнимает меня и как-то по особенному пожимает руку, выражая свою поддержку. Мы хоть и не кричали, но, думаю, она могла что-то услышать.

Гордей помогает ей надеть пальто и они уходят. Я запираю дверь и пытаюсь выдохнуть, но как-то не получается расслабиться. Клубок внутри всё ещё пульсирует.

Я укладываю дочь спать и возвращаюсь на кухню. Наливаю себе ещё вина, что осталось в бутылке и падаю за стол. Чувствую себя выжатой, наэлектризованной какой-то. Эмоциональный всплеск не прошёл даром. Да он ещё и не схлынул полностью. Сердце бьётся быстрее. В пальцах покалывает. В груди копошится что-то странное. Ворочается тревожно.

Я прогоняю в памяти последние годы и не могу вспомнить ни одной ссоры. Обиды – да. Молчаливый игнор – да. Но вот ссоры, с тем, чтобы высказать, что наболело, не помню.

Надо же. Чтобы поговорить, пусть и швыряя слова друг в друга, нам с Гордеем пришлось развестись.

– Антон Макарович ходит весь такой загадочный, – приглушённо говорит Саша, склонившись ко мне ближе через стол, будто нас тут в кофейне могут услышать. – Вот точно новый контракт грядёт. Поля говорит, крупный. Вопрос в том, кто будет возглавлять.

– Наверное же он сам, – предполагаю очевидное, отделяя вилкой кусочек чизкейка.

– Ага, сейчас, – усмехается Саша и снова осторожно оглядывается, будто за стойкой не бариста, а тайный агент, который обязательно передаст её слова начальству. А лучше и спецслужбам. – Антон Макарович крупные проекты сам не ведёт. Он только курирует. Потому что для крупных проектов нужна вовлечённость и глубокая компетентность. Ну а ты сама понимаешь… у него то билеты в Турцию, то на Бали. То Нелли, то Ангелина. Не до вовлечённости.