Развод. Любить нельзя вернуться - стр. 11
Соня чувствует изменения в моем поведении и тоже меняется: капризничает больше обычного, отказывается есть любимые блюда, хочет «то, не знаю что», часто плачет по мельчайшему поводу. В моменты пика моей эмоциональной нестабильности Соня обязательно норовит залезть ко мне на колени и начинает требовать маминых объятий и ласки.
Обычно мне удается приструнить собственную вспыльчивость, уступая потребностями моей принцессы. Ведь пять минут по меркам Вселенной большой роли не играют, но за то в наших организмах выработается дополнительная доза окситоцина.
Обычно…
Но сегодня с самого утра все идет наперекосяк. Мы проспали. Вернее, я проспала и не услышала звонка будильника. Если мы с Соней не выйдем из квартиры в течение пятнадцати минут, то дочь не попадет в сад и будет вынуждена таскаться со мной по всему городу. Чего бы мне не очень хотелось, так как среди рабочих дел я планировала наведаться в собственное прошлое.
Одна птичка — она же бывшая соседка по участку — позвонила мне вчера вечером и наорала на меня за позднюю работу строителей из «нашего» дома, мешающую всем жителям улицы спать. На мои слова, что я больше там не живу, соседка никак не отреагировала, продолжая угрожать полицией.
— Да где же этот купальник? Я помню, что вчера положила его сюда, — выкидываю все детские вещи на пол в поисках Сониного костюма для гимнастики.
Джинсы, платья, кофты, футболки летят друг за другом вниз. После детского сада у Сони первый урок художественной гимнастики. Не хотелось бы пропускать его из-за такой ерунды. Бегу к комоду и штудирую детские вещи, сложенные там. Танцевального купальника нигде нет.
Внезапно на моей ноге виснет Соня. Цепляется за мои домашние штаны как маленькая обезьянка и требует внимания. В запаре не удается совладать с эмоциями, и я срываюсь на дочери:
— Да отстань ты, Сонь. Не время обниматься. Мы спешим в сад.
Нижняя губа Сони начинает дрожать, и через секунду детская комната заполняется громким детским плачем. Я никогда ранее не повышала голос на дочку. Становится стыдно за свое поведение. Опускаюсь перед плачущей принцессой на колени.
— Прости меня, солнце. Мама не хотела на тебя кричать. — Вытираю соленые дорожки со щек ребенка, глажу по волосам, пытаюсь её обнять. — Прости, пожалуйста. Кричать нельзя ни на кого. Мама больше так не будет. Не плачь, моя девочка.
Чувство вины топит с головой. Обещаю Соне, что больше никогда в жизни не буду кричать.
Постоянная тревога из-за моей тайны, как оказалось, влияет не только на мое настроение, но и на аппетит. Смотрю на тарелку, в которой пышет жаром свежеприготовленный омлет с овощами, и чувствую, как тошнота подступает к горлу.
Тревожный звоночек. Именно так раньше начиналось обострение расстройства пищевого поведения. Сначала отказ от завтраков, потом в ход идут скудные обеды и пропуск ужинов. А затем срывы и вся недельная норма калорий съедается за вечер.
Игнорируя желудочные позывы, пережёвываю крошечный кусочек поджаренной яичницы. Не чувствую вкуса, постоянно концентрируя вкусовые рецепторы на негативных ощущениях. Плохо, это очень плохо.
Заталкиваю в себя пол порции, оставшуюся часть завтрака сгребаю в контейнер и беру с собой. После тренировки, надеюсь, аппетит проснется, и я спокойно доем омлет и овощи.