Развод. Горькая правда - стр. 42

А потом мы ели бородинский, откусывая прямо от булки. И смеялись. А перед нами лежал тест на беременность, как подтверждение грядущего счастья.

Грустно вздыхаю и открываю глаза. Что было, то было. Реальность грубым сапогом прошлась по моим хрустальным мечтам.

В прошлой жизни остался душистый бородинский с тмином. А в этой мне даже банку с солёными огурцами придется открывать самой.

Что бы не случилось, я не жалею ни о чём, я была счастлива. И пусть сейчас все закончилось, зато у меня теперь есть образец, я буду знать, что хочу найти в следующих отношениях. Если они у меня будут.

- Вика, все хорошо? – оборачиваюсь на голос Саши.

- Все отлично, малыш. Пять минут на отдых, достаём коржи и снова за работу. И помни, как только хозяин проснется, бегом во двор и сиди там мышью. – Строго грожу пальчиком. И добавляю между прочим. - Интересно, когда это случится?

- А это уже случилось!

Мы с Сашей вздрагиваем, услышав звуки незнакомого голоса. Саша не мигая смотрит мне за спину, затем тихо ойкает и юркает под стол - в безопасное, по его мнению, убежище.

Быстро подхватываюсь со стула, на котором сижу развалившись, и оборачиваюсь.

Прислонившись к дверному косяку стоит молодой мужчина, по виду лет тридцать пять, не старше. Длинный фленелевый халат распахнулся, оголяя волосатую грудь и полосатые боксеры.

Почёсывая кустистую поросль на пузе, мужик зевает и с ленцой произносит.

- Так, я не понял. Ты – новая домработница, а это чо за шкет?

25. 25. "Тебя нужно наказать"

- Добрый день. Я - Виктория, ваша жена меня наняла... – лепечу, хлопая глазами от неожиданности.

Хватаю в руки миску с кремом и начинаю интенсивно его взбивать. Еще не хватало, чтобы Артурчик решил, что я вальяжная корова. По кухне разносится стук металлического венчика.

- Жена? – хмыкает Артурчик и идет ко мне вразвалочку. – Она так и сказала?

Я молчу в ответ и замираю, как статуя. Даже глазами стараюсь не шевелить. Чуть задевая меня плечом, Артурчик обходит меня по кругу. Окунает палец в крем и облизывает его, скользя по мне сальными глазками вверх и вниз. В нос бьет сладковатый запах перегара.

- Ничего, пойдёт... Продолжай.

Я, как заяц на батарейках, тут же начинаю работать руками.

- Значит так... – вальяжно тянет Артурчик, затягивая узел на халате. – Мальчишку во двор. А ты, - направляет палец на меня, - объяснишь, что здесь происходит.

- Во двор? На весь день? – Растеряно переспрашиваю, не переставая взбивать.

Артурчик брезгливо мощится:

- Ну а куда? Не в подвале же его держать.

Саша, вжавшись в ножку стола, испуганно смотрит на меня.

- Алекс, поиграй пока на улице, хорошо? – Выразительно округляю глаза, чтобы мальчишка понял, что так будет лучше для нас всех.

- Только за домом, чтобы соседи не видели, - позёвывая сообщает хозяин. – А то вопросы потом будут.

Саша на четвереньках выползает из-под стола, одергивает футболку и неохотно топает к выходу. Уже взявшись за ручку двери, оборачивается и через плечо смотрит на Артура, раздувая ноздри. В глазах молнии, губы сжаты в узкую линию.

От этого взгляда меня мгновенно обжигает тоской, венчик перестаёт клацать о посуду. С таким же характерным прищуром смотрел Глеб, когда злился.

Даже сейчас, когда Саша так напоминает мне Глеба, вместо неприязни к нему, сердце царапает жалость. Такого взгляда не бывает у маленьких детей, это глаза взрослого мужчины. Что же творится внутри у малыша, если он уже умеет смотреть на врага?