Развод. Горькая правда - стр. 14
- Вика, не надо...
Вовремя вспоминаю, что так и держу рюкзачок с вещами Саши в руках. Протягиваю его свекрови.
- Вот держите. Вещи Алекса. Наверное, новые нужно купить.
- То есть... Не поняла! – Нина брезгливо смотрит на рюкзак, демонстративно скрещивает руки на груди. – Ты этого ребёнка мне оставляешь?
- Не «этого ребёнка», а Алекса. – Не дождавшись, когда она возьмёт у меня рюкзачок, просто ставлю его на пол. - Я как-нибудь заеду его навестить. У мальчика никого нет теперь, кроме вас. Так что удачи! Вы справитесь. Если что, спросите у фоловеров.
Захлопываю дверь и, низко склонив голову, сбегаю с крыльца к машине. Не хватало ещё разрыдаться, уверена, свекровь смотрит в окно.
В отсутствии мальчишки собственные беды обрушиваются на меня с новой силой. Припечатывают, как пыльным мешком, к сиденью.
Я держалась, пока нужно было заботиться о Саше. Но стоит остаться одной, как рыдания рвутся наружу.
Едва отъехав сотню метров от дома свекрови, кое-как паркуюсь и меня прорывает.
Сквозь слёзы жалобно скулю «Скотина! Какая же ты тварь!». В ярости колочу кулачками по рулю.
Просто вою, не в состоянии понять, за что можно поступить так со мной? Отплатить жестокостью и враньём за семь лет любви и преданности.
Душу рвёт обида.
Не пытаюсь успокоиться даже ради своей малышки. Зачем?
Если я не отреву сейчас, то рана в душе будет саднить ещё долго. Пусть выльется всё сейчас со слезами.
Резко, больно, но эффективно. Не хочу оставшиеся месяцы беременности вынашивать свою боль вместе с ребёнком.
Я успокаиваюсь, когда не остаётся сил на слёзы. Ещё несколько минут сижу, глядя прямо перед собой. Опустошённая и уставшая.
И, только когда желудок дает о себе знать слабым урчанием, вспоминаю, что за весь день практически ничего не ела.
- Поехали домой, моя девочка, - говорю животу. – Маме пора себя и тебя покормить. У нас с тобой теперь новая жизнь.
Только я и моя дочка, больше нам никого не надо. И мой ребёнок будет носить мою фамилию, не хочу, чтобы нас что-то связывало с этой гнилой семейкой.
***
Звонок из больницы застает меня дома, когда я снимаю неудобные туфли.
- Вы жена Орлова? – спрашивает строгий мужской голос.
- Как бы да... – С наслаждением расправляю затекшие пальцы. Бедные мои ноженьки, как вы отекли.
- Не понял. Жена или нет?
- Жена, жена... - шлёпаю на кухню.
- Операция прошла успешно, состояние вашего мужа удовлетворительное. Он пришёл в себя.
- Отлично, передайте ему мой горячий привет. - Стою с палкой молочной колбасы и раздумываю, сделать бутерброд или не заморачиваться.
- Эмм... – собеседник явно в недоумении. – Орлову нужны вещи – полотенце, белье, посуда. Сейчас уже поздно, посещения запрещены, но вы можете передать через администратора.
- Если завтра днём буду неподалёку, то завезу. Спасибо.
Наконец-то вгрызаюсь в колбасу, как голодная волчица. Откусываю прямо так, от палки, и урчу от удовольствия. Весь день на ногах, без крошки во рту для немного беременной женщины – непростое испытание.
- Вам нужно подойти к лечащему врачу, есть нюансы... – пищит голос в трубке.
Но я не слушаю и нажимаю отбой.
Сейчас я сниму дурацкое платье из коллекции Prenatal, более подходящее для потасканной эскортницы, чем для беременной фиалки.
Затем залезу в ванную и буду отмокать в душистой пене сколько захочу. Хоть до утра!