Разрушенная любовь - стр. 15

Я просмотрела остальные снимки. Фотографий Дэниела среди них не было, что показалось мне странным, учитывая тот факт, что наши семьи были так близки. Вдруг меня охватило беспокойство, и я вздрогнула от мысли, что история нашей дружбы может быть фальшивой. Могу ли я по-прежнему доверять ему?

В этот же день, чуть позднее, я позвонила Эмили и пригласила ее на ужин. В отличие от Дэниела, ее компания не ассоциировалась с тайнами или вопросами. Она всегда казалась искренней, и даже ее нахмуренные брови и грустные улыбки не вызывали у меня вопросов. Или, может быть, я просто придумывала себе ненужные вопросы, когда дело касалось поведения ее брата?

– По какому поводу? – спросила Эмили, скептически глядя на количество еды, что я приготовила на ужин.

– Не знаю. Хорошее настроение?

– Твой голос звучит так, будто настроенице у тебя дерьмовое, но если ты говоришь, что все хорошо….

Я хихикнула.

– Ну, я вроде как разочарована.

– Надеюсь, на этот раз дело не в Дэниеле.

– Почему я должна разочароваться в Дэниеле? И что ты имеешь в виду, говоря «на этот раз»?

– Я знаю своего брата. Он может быть первоклассным засранцем и настоящим мастером все испортить.

– Я запомню это, – сказала я смеясь. – Но на этот раз я разочаровалась в себе.

– Почему? – спросила Эмили, сделав глоток вина.

– Ненавижу пребывать в растерянности, чувствую себя так, будто схожу с ума, пытаясь вернуть свои воспоминания.

– О милая, перестань себя мучить. Ты все вспомнишь.

– Знаю, но моя беспомощность убивает меня.

– А для чего нужны друзья? Мы с Дэниелом всегда поможем тебе.

– Я думаю, что должна дать себе передышку, и позволить времени совершить чудо.

– Звучит как отличный план! За это стоит выпить.

Мы подняли свои бокалы и позволили веселью начаться.

– Могу я спросить у тебя кое-что? – сказала я. Количество вина, текущего по моим венам, не могло остановить меня от задавания тупых вопросов, скорее, наоборот.

– Валяй, – ответила Эмили, пробуя мой клубничный пирог. Это было пятиминутное дело, поэтому даже одной рукой в гипсе мне удалось его испечь.

– Почему ты не рассказала мне о своей помолвке с Эдрианом?

Ложка замерла на полпути ко рту Эмили.

– Это Дэниел тебе рассказал?

– Да. Ну, не совсем. Мне приснился сон о вашей помолвке. Дэниел лишь объяснил, что это был не сон, а воспоминание.

Эмили рассеянно кивнула. Мы обе были пьяны в стельку, поэтому я не удивилась, увидев, что по ее щекам катятся слезы, а в уголках рта играет мечтательная улыбка.

– Это был лучший день в моей жизни, – сказала она, закрыв глаза. – Он должен был стать началом чего-то особенного, чего-то такого, о чем я мечтала долгие годы. Эдриан был моей жизнью. Я любила в нем все: его голос, улыбку, чувство юмора.

Эмили опустошила еще один бокал вина и откинулась на подушки дивана.

– Часть меня умерла вместе с ним, – продолжила она шепотом. – Полюблю ли я когда-нибудь снова? Не знаю. Даже не знаю, помню ли я, каково это – любить.

Последовала короткая пауза, после которой она вытерла слезы и встала спросив:

– Хочешь еще вина? Потому что я хочу.

Я кивнула, отдавая ей свой бокал, и она пошла на кухню, чтобы принести то, что оказалось нашей третьей бутылкой Мерло. Это был один из тех моментов, когда люди предпочитают утопить свои печали в бокале, потому что потерять себя куда легче, чем бороться с тем, что заставляет их сердца кровоточить. В нашем случае было два кровоточащих сердца и один диван, на котором мы вырубились через пятнадцать минут после того, как опустошили третью бутылку.