Разорванное небо - стр. 5
– Теперь я понимаю, почему тебя отовсюду гнали, как последнюю тварь! – глухо прорычал он. – Если бы у меня был выбор, ты бы остаток жизни провел на земле!
Я изумленно воззрился на полковника. Он постучал себя кулаком по голове и продолжил разнос:
– Чего уставился? Радиолокатор не вчера изобрели! Думаешь, я – тупой? Не понял, куда ты провалился? Еще один такой выверт, и можешь собираться домой! Пешком!
Угрозы тестя никогда не расходились с делом.
Я снова поднял «Старфайтер» в ясное зимнее небо. Забрался на высоту и вывел машину на сверхзвук. Подо мной темнели незамерзающие воды Атлантического океана.
Самолет, разворачиваясь к берегу, описал широкую дугу. Над сушей я сбросил скорость, спикировал к земле и запросил разрешение на посадку.
Но когда я поставил ручку шасси в положение «выпущено», раздался глухой удар. Лампы не загорелись. Тогда я дернул аварийную рукоятку. Бесполезно.
– Мэйдей, мэйдей, – буднично сказал я в микрофон. – Отказ шасси.
– Что думаете предпринять? – спросил диспетчер.
– Я пройду над вышкой, посмотрите, в каком положении стойки.
– Принято, сто второй. Мы готовы.
Башня промелькнула сбоку от меня.
– Стойки убраны, створки закрыты, повторяю, створки закрыты, – надрывался диспетчер. – Сто второй, рекомендую катапультироваться.
– Ответ отрицательный, – ответил я. – Может, перегрузка поможет стойкам выйти?
– Принято. Действуйте, – ответил диспетчер.
Я увел истребитель высоко в небо и камнем спикировал на полосу. Когда до земли оставалось три тысячи футов, я напряг мускулы и резко взял ручку на себя. На грудь мне словно навалили кучу камней. Противоперегрузочный костюм отвердел, выдавливая мои внутренности куда-то к мгновенно пересохшему горлу.
Но лампы остались безжизненны. Тогда я снова взмыл, рухнул к землде и рванул ручку до упора. Стрелка акселерометра прыгнула далеко за красную черту, к девятке. Мир окутал непроницаемый мрак. И когда я пришел в себя, сквозь серую пелену мне в глаза блеснули три ярких зеленых огонька.
Зрение окончательно прояснилось. Самолет мчался над самыми верхушками деревьев. Еще немного, и машина превратится в секатор. Одноразовый.
Я набрал высоту и пошел на посадку с прямой, без обычного круга над аэродромом. Как только шасси коснулись полосы, я убрал газ и рванул рукоятку тормозного парашюта. Но все равно машину бросило в сторону, и у меня с трудом получилось удержать ее на полосе. Еще немного, самолет вылетел бы в снег и, кувыркаясь, устроил бы фотографам огненное шоу.
Скорость погасла. «Старфайтер» накренился на правое крыло и замер. Я перекрыл подачу топлива, и гул турбины умолк.
Подкатил грузовик, из кузова выскочил тесть со стремянкой. Помог отстегнуть ремни, посмотрел по сторонам и постучал по шлему:
– Быстро в раздевалку! Будет серьезный разговор.
Наверное, я посмотрел на полковника взглядом побитой собаки.
– Не вини себя, – смягчился он. – Сейчас у меня к тебе лишь одна претензия: надо было катапультироваться. Самолет мог развалиться. Да и ты с непривычки потерял бы сознание и…
– И так вырубился, – я согласился с тестем. – Всего-то девятикратная перегрузка. А когда-то на центрифуге мне и двенадцатикратная была нипочем.
Полковник вздохнул:
– Все вы, летчики, такие. До последнего будете тянуть. Но если б ты знал, сколько хороших парней не вернулось из полета из-за глупого упрямства… Подумай, стоит ли так рисковать ради старой железяки!