Разомкнутая черта. Роман - стр. 24

– Здесь планируется комплекс экстремальных аттракционов на базе реабилитационного центра психологической помощи потенциальным самоубийцам, – произнёс он – как отшлифовал.

– Ого! Это уже такая развлекаловка задумана для тех, кто устал от жизни! А вот тем, кто хочет жить ещё интереснее, как быть? Ну просто желающему замутить кровь адреналином, нервишки себе пощипать – к этим аттракционам подойти можно будет?

Я продолжал испытывать его ироничным взглядом.

– Можно, но это заранее обговаривается с администрацией центра. И стоить будет больших денег.

– Это каких?

– Если только возможность участия во всех аттракционах, а кроме того, посещение музеев – «Известные самоубийцы», «Музей казней» – примерно семь тысяч рублей. Точная цена ещё обсуждается. Скажу только, что для простого посещения будут определённые дни и часы. А вот тем, кто замыслил самоубийство, оплачивать надо будет ещё беседу с психологами. Это примерно тридцать – сорок тысяч. Точнее пока не могу сказать.

– Надо же! Экстремальные развлечения так дорого стоят? А зачем с самоубийц такие деньги драть?

– Потенциальных самоубийц. Им в принципе деньги уже не важны. Важнее решить вопрос: жить или не жить? А тут и к жизни тебя вернут, и новые ощущения на аттракционах будешь испытывать, и современные музеи посмотришь. Разве плохо? Работа хороших психологов, механиков, смотрителей, охранников и администраторов (он перебирал все категории, загибая пальцы левой руки, а затем их резко разжал) должна достойно оплачиваться.

– А вы здесь главный?

– Нет, я один из администраторов центра.

– А главный где?

– Зачем он вам?

– Да так, интересно побольше узнать о ваших фантастических машинах.

– Директор занят. Приходите к открытию – первого июня, тогда и узнаете. Подготовительные работы ещё не закончены.

– Просто глянуть на эти любопытные машины не пропустите?

– Не пропустим! Сказал же: приходите к открытию. Что непонятно?!

Администратор начинал нервничать, фразы произносил отрывисто, рявкающим тоном.

– Да всё вроде понятно. Ухожу, ухожу – не волнуйтесь так, добавил я с иронической усмешкой.

– Я не волнуюсь. Я вам объясняю. Приходите к открытию. До свидания!

– До свидания! Постараюсь прийти. Спасибо за приглашение!

А сам подумал: «Чёрт бы тебя побрал! Только бестолку припёрся. Делитова я сегодня, значит, не увижу».

Вот и отправился я расстроенный назад, домой, обдуваемый тем же бодрым весенним ветром, который пару раз срывал с моей головы эту несуразную пиратскую бандану, озорно катая её по упругой траве, а затем перебрасывая к тонким щупальцам кустарника. Небо уже нахохлилось пышно-кучерявыми облаками, которые всё больше принимали угрожающий вид обиженных туч. Клинья света растерянно уползали с холмов и пригорков. Ветер, шипя и брезгливо ругаясь с рядами деревьев и кустарников, в левой стороне сливавшимися в густую кущу, стал бесцеремонно хлестать мою спину. Я даже не шёл – почти бежал торопливым шагом к проспекту – понурый, помятый и выпоротый розгами воздушных струй. Чуть замедлил шаг, проходя защитный барьер тихих двориков, пытаясь как-то систематизировать бессодержательное месиво свежих впечатлений, и постоянно спотыкался – то о фактурные плиты мостовой, то о щербатый бордюр, то о перепады шершавых асфальтовых покрытий.

Ну наконец-то мой смешной пятиэтажный дом – наполовину жёлто-розовый с потемневшей пятнами и осыпавшейся штукатуркой, наполовину краснокирпичный. А вот мой подъезд, с торца которого какой-то креативный шкет намалевал с контурной обводкой на жёлтом фоне сердитую белую кошку, один её глаз обозначен синим, другой – зелёным цветом. А белокаменный забор напротив подъезда украсило ещё одно граффити – крылатое сердце над городом (очень симпатично!). Открываю домофонным ключом широкую серую металлическую дверь и вбегаю через ступеньку по глубоко уснувшей в бархатном полумраке лестнице на четвёртый этаж. Привычным движением открываю грубо выкрашенную красной охрой дверь и, категорично щёлкнув засовом, вмиг пролетая коридор, скинув кроссовки, распластываюсь на кушетке, замкнув руки за головой и повернув её вправо. Ещё не засыпаю, но растворяюсь в этой плюшевой обстановке, повторяя какую-то странную фразу: «Она прошла, меня не замечая…» Что за чепуха? Откуда я это взял? Сумеречное состояние сознания… Я где-то об этом читал. В этом состоянии предельно обостряется интуиция. Чушь… Всё это – чушь… Мелькают переливами рыбьей чешуи обрывки воспоминаний: лица заведённых пьяным угаром бывших одноклассников с недавней вечеринки, их непотрёпанные годами, оживлённые детские фантомы, рабочий стол и кипа бумаг, нудно бубнящие и шуршащие чем-то коллеги, пёстрый карнавал уличных гирлянд… Я засыпаю, немного жмурясь и притискивая губы, ход мыслей замедляется, только образы-картинки неторопливо чередуются, то проявляясь, то угасая, я засыпаю, расслабив руки-верёвки, я засыпаю…