Разбитые судьбы - стр. 44

— Раф, я никогда даже не думал об этом! Дамла Озаки никогда не станет Низами. Будь в этом уверен! — мрачно отвечает Рустам.

Его ответ воспринимается мною как тысячу камней, которыми закидывают меня в один миг.

Я понимаю, что если продолжу тут стоять, то грохнусь в обморок и раскрою себя. Поэтому спешу уйти к задней части склада, чтобы меня никто не увидел. Последнее, что слышу:

— Отлично! Надеюсь, ты скоро с ней наиграешься и избавишься, — издевательски произносит Демир.

Как только я оказываюсь вне поле зрения, прислоняюсь спиной к стене здания и стараюсь перевести дыхание.

Ничего нового я не узнала. Братья правы в своих утверждениях и в нежелании того, чтобы я находилась рядом с Рустамом. Но сердце все равно колит так, будто в нее всадили сотни иголок. Мне нужно вести себя так, словно я ничего не слышала. Решаю я, когда слышу, как мужчины прощаются друг с другом и уезжают, оставив Рустама одного.

Натягиваю на лицо фальшивую улыбку и направляюсь обратно. Собираюсь сделать вид, будто только приехала.

Захожу в огромное помещение склада. Вижу Рустама, он стоит ко мне спиной. Не слышит моих шагов. Подняв руку, он подносит мобильный к уху.

— Здравствуйте, Эвелина. Мы общались с вами ранее по поводу моей знакомой, — чеканит он в трубку механическим голосом. — Я хочу, чтобы вы приступили к делу незамедлительно. Да, все верно. Ей нужно найти мужа, и как можно скорее.

Услышав его слова, я замедляюсь, а потом и вовсе перестаю идти. Кому нужно найти мужа? О чем это он?

12. Глава 12

Я пробуждаюсь от настойчивого дверного звонка. Сажусь в постели и пытаюсь справиться с головной болью. Жалею, что не купила обезболивающее, понадеявшись, что сон решит эту проблему. Ощущение, что мой череп сейчас расколется на две части.

Мигрень преследует меня с тех пор, как я услышала разговор Рустама с братьями. Гнетущие вопросы, на которые я никак не могу найти ответов, разъедают мозг. Каждый сделанный вдох дается мне с трудом и оседает свинцом в лёгких.

В тот день на складе я притворилась, что не слышала их разговора. Не стала спрашивать и о телефонном звонке Рустама.

Какая, к черту, разница, кого он там собрался выдавать замуж?! Пусть хоть сам женится! Меня это не касается!

Когда Рустам обернулся и наши глаза встретились, мне показалось, что даже молекулы воздуха стали неподвижны. Мое дыхание сбилось, в ушах зазвенели его слова: «Дамла Озаки никогда не станет Низами. Будь в этом уверен.»

Когда услышала их, стоя за стеной, было не так горько, как сейчас. Теперь я видела его затянутые глубокой печалью глаза. Старалась понять скрытый смысл, но у меня не получалось.

«Еще скажи, что влюблен в нее, поэтому развелся с Мирай», — раздался в сознании голос Демира Низами.

Но я сразу отмела эту мысль. Не дала ей даже просочиться в свой мозг. Никогда не мечтала о том, чтобы выйти замуж и получить фамилию Низами. Всегда была реалистом. Но отчего-то, глядя на Рустама, почувствовала разочарование.

Его слова о том, что он оберегает меня, поцелуй, от которого у меня чуть не вышибло дух, оказались простой мистификацией.

Он был очень сложным и непостижимым моему уму человеком. А я никогда не любила загадки и головоломки. Мне казалось, что за эти годы в нем произошли какие-то перемены. В Польше Рустам был другим. Другая энергетика, взгляд, даже манера речи. Он был более резким, требовательным, властным, чем сейчас.